Тем временем Герман очень осторожно принялся выкладывать на столик добычу. Начал с крупного, то есть двух общих тетрадей: одна по химии, вторая – по всему сразу, на пружинном блоке, с разноцветными листами. Вот ее-то он и пролистал первой, ничего, разумеется, не понял – в студенческих конспектах и не всякий опытный дешифровальщик разберется.

– Цвет бумаги что-то обозначает?

– Конечно. Желтый – общая генетика, розовый – морфология… там подписано.

Герман только вздохнул: проникнуть в тайны иномирской науки с наскока не получилось. Ничего-ничего, это ты еще смартфон не видел, дорогой мой генерал!

– А это?.. – Он как раз достал смартфон. Выключенный, разумеется. Ринка всегда его выключала перед началом лекций, чтобы не отвлекаться на звонки.

– Телефон, – улыбнулась она, вспомнив эбонитового монстра из гостиной. Слово явно было Герману незнакомо, так что она пояснила: – Модификация той черной штуки, по которой вы разговариваете.

– И как он работает?

– Не знаю, – честно ответила Ринка. – Что-то там с радиоволнами. Или не радио, а ультракороткими. Или электромагнитными. Я плохо знаю физику, тем более такую сложную. Вообще-то я уверена, что на самом деле это магия.

– У вас все же есть магия?

– Думаю, да. Но у нас ее называют наукой. Смотрите, вот тут кнопочка… – Она нажала на включение, и смартфон засветился. – Он работает на электричестве. У вас же пользуются электричеством?

Герман завороженно кивнул и провел над экраном ладонью.

– Если в этом и есть магия, то я ее не чувствую.

– Это ни о чем не говорит. Мало ли чего вы не чувствуете. Кстати, заряда осталось часов на пять, и это если не смотреть видео. А сети у вас, разумеется, нет…

Следующий час Ринка откровенно наслаждалась, показывая Герману фокусы – скачанное с ютуба видео, собственные записи, фотографии Москвы, подружек, универа, Петечки…

Почему-то Петечка произвел особенно сильное впечатление. Герман даже спросил:

– Так вы были замужем?

– Нет. Я не собиралась выходить замуж минимум до окончания университета.

Почему-то при этих словах Герман вроде как просветлел лицом. Наверное, если бы она была замужем, у Людвига могли возникнуть проблемы…

Тут посмурнела сама Ринка. Проблемы гада чешуйчатого ее не касаются. Для него она не человек, а… не важно, короче. Он для нее – тоже. Экспонат, вот. Мутант подопытный! И она не будет о нем думать!

На универ Герман тоже смотрел глазами, по форме приближающимися к правильной сфере. Еще бы чуть – и выскочили. А к концу познавательной беседы герр генерал выглядел и вовсе придавленным. Что ж, план удался. Наверное. По крайней мере, ее восприняли всерьез. А напоследок спросили:

– Вы уверены, что хотите вернуться туда? Здесь вы – герцогиня, а там…

– Там я дома, Герман. Там мои родные и все, кого я люблю.

– Все еще может измениться. Вы вышли замуж, вскоре можете родить детей.

– В нашем мире, Герман, девушка выходит замуж за того, кого любит, а не потому, что ее принудили. К тому же для вашего друга я – всего лишь одна из многих, и вряд ли он даже заметит мое отсутствие.

– Вы зря обижаетесь на Людвига. Поверьте, не его вина в том, что ему пришлось спешно вас покинуть.

– Разумеется. Спецзадание по поимке опасных террористов, и на самом деле его зовут Бонд, – хмыкнула Ринка. – Прошу вас, Герман. Не будем об этом.

Тот лишь укоризненно покачал головой и распрощался.

А сумку забрал с собой.

Ринка злорадно подумала, что ее подарочек сегодня не одному Герману испортит ночной сон. И завтра. И послезавтра. А нечего потому что, вот!

На этой оптимистической ноте она отправилась спать, предварительно позвав Магду. Все же местная одежда с пуговками на спине – изобретение дьявола, хоть и безумно красива.

Ей снились кошмары. Она знала, что спит, что все это уже было – и закончилось, но от этого не становилось легче.

Ей снился дуэт Людвига и Смерти, а слушателем был город. Незнакомый, но очень милый и уютный европейский городок с замком, узенькими улочками и ухоженными предместьями. По улочкам маршировали игрушечные солдатики, над замком реяли флаги, игрушечные пушки выпускали ядра-орешки, откалывая от пряничного замка кусочки глазури. А Людвиг со своей спутницей летали вокруг на золотом драконе и дирижировали невидимым оркестром.

«Вагнер, это Вагнер», – во сне подумала Ринка. Откуда в чужом мире Вагнер и его «Кольцо Нибелунгов»? И почему игрушечные человечки падают, падают, а музыка становится все тревожнее и пряничный замок чернеет? Как странно! Почему Людвиг это не остановит? Ему же не нравится!

И вдруг он оглянулся. Уставился прямо на Ринку синими, полыхающими, словно газовая горелка, глазами. Заглянул в самую душу. И, подняв руки, остановил оркестр.

Музыка смолкла.

Несколько мгновений слышались выстрелы, крики, грохот.

А потом смолкли и они. Пряничный замок выцвел, истончился – и от него кругами, словно от брошенного камня, стал расползаться туман. Неправильный, серый туман, и в этом тумане прыгали, извивались и клацали зубами призрачные твари, похожие то на пауков, то на змей, то на волков, то вовсе ни на что не похожие.

Замок, город, предместья и игрушечные солдатики с пушками рассыпались пылью, и все стало серым, мертвым и странным – и замок, и дома, и деревья. Искореженные. Не мертвые и не живые. Застывшие и изменчивые.

Людвиг криво усмехнулся, и его лицо превратилось в белоснежный череп, оскаленный, с мертвенно-синим огнем в глазницах.

И снова зазвучала музыка.

Вагнер. Тема проклятия из «Кольца Нибелунгов». Только сопровождение играл не оркестр, а фортепиано. И пел какой-то странно-скрипучий баритон.

Это так не подходило к сну с драконами и Смертью, что Ринка открыла глаза и села на постели.

Отчаянно болела голова, подташнивало, перед глазами плыло – и по-прежнему слышалась музыка. Вагнер и скрипучий голос.

– Магда, – тихонько позвала она, не понимая: проснулась уже или ей снова все снится?

Рыжая не отозвалась, зато послышалось вопросительное:

– М-р-мя? – и откуда-то из подушек к Ринке на колени запрыгнула Собака, потерлась о руки.

– Ты тоже это слышишь? – спросила Ринка, имея в виду музыку.

Кошка зевнула, показывая, что на такую ерунду она не обращает внимания. И вообще, приличные девушки в такое время спят и кошкам спать не мешают.

Ринка легла обратно. Обняла кошку. Несколько минут пялилась в потолок.

Музыка не прекращалась. Снова Вагнер, только тема другая. Все же музыка настоящая, решила Ринка. Но кто тут может играть по ночам?