На широких нарах при желании могли разместиться по два-три человека. Выбрав себе «лежбище», мы с подружкой отправились на кухню помогать дежурным готовить. Самое трудное – уговорить поесть вместе со всеми их мрачного «погонщика»: он ни под каким предлогом не соглашался на тушенку и довольствовался весь путь сухомяткой – такой здоровый дядька! Оказывается, ему, мусульманину, нельзя есть свинину. Ну кто бы мог подумать, что где-то в нашей стране еще существуют подобные религиозные предрассудки! Неизвестно, были ли среди его подопечных туристов мусульмане, но все дружно протягивали свои алюминиевые миски за добавкой этой немудреной похлебки.

Глядя сверху, с площадки Приюта, на раскинувшиеся вокруг до самого горизонта бесконечные горные цепи, ощущаешь щенячью радость от того, что «Кавказ подо мною…», что удалось, преодолев себя, увидеть такое захватывающее зрелище, и в то же время испытываешь необычайное смятение, чувствуя себя мельчайшей крупинкой в этой величественной стране Белого Безмолвия. Как Гулливер на ладони великанши. Вот говорят, что человек – Царь природы. Какой там Царь! Сколько же в нас, таких слабых, смешных в своей заносчивости и столь недолговечных, злобы, зависти, суеты, мелочности и никчемности! Зачем мы стремимся в горы? Испытать себя? Или покорить их? Но горы не прощают самонадеянности «завоевателей». Они, словно космические проводники, помогают честно взглянуть на себя, протерев замыленный «третий глаз», и прикоснуться к Вечности, чтобы очистить свою душу от всего наносного, недостойного человека.

Лучи заходящего солнца начертили на ближних склонах лиловые треугольники теней, и Приют, как сказочный кораблик, будто закачался на пенистых волнах плывущих внизу кудрявых облаков. Стало прохладно. Пошел снег – пушистые мягкие «лапы», как в Подмосковье в феврале, нежно опускались на лицо и таяли на губах. Кто-то из ребят-туристов решил разбудить в себе горнолыжника, выпросив у местного начальства единственную пару. Втискивая свою ногу 43 размера в ботинок 41-го, он твердо решил проверить, что это за удовольствие. Никто из знатоков в этот момент не случился рядом, чтобы показать ему соответствующие движения и предупредить о «коварстве» этих лыж, которые без всякого предупреждения несутся вниз с огромной скоростью, не интересуясь мнением «ездока». Успели только хором крикнуть: «Па-а-дай на бок!!!». В сгустившейся темноте не было видно ни «трассы», ни неприметного ледового карниза под снегом, обещавшего неудачнику вечный покой на дне ущелья.

Вдруг что-то далеко внизу, будто у самой земли, загрохотало со страшной силой. Неужели лавина или камнепад? А вдруг землетрясение? Кажется, Эльбрус был когда-то вулканом? И в то же мгновение где-то под ногами заметались, грозно сверкая, огромные огненные стрелы. Я от страха закрыла глаза и вцепилась в чью-то руку. «Не бойся, смотри, какая красота и мощь! Сверху снегопад, а прямо под нами настоящая гроза! Такое редко увидишь, даже в горах!» Рядом со мной стоял тот широкоплечий парень, который благополучно избежал приземления на дне ущелья, и смотрел на трусиху смеющимися глазами в «девичьих» ресницах. Зелеными-зелеными.

Спускаться вниз на следующий день было, кажется, еще труднее, чем ползти наверх. Немного «отощавший» без продуктов рюкзак толкал безвольное тело вперед, а дрожащие ноги, вгрызаясь триконями в тропу, неумолимо отставали. Голова, клацая зубами, болталась из стороны в сторону, не в силах удержаться на месте. Наконец ледник закончился, но коварная морена не принесла облегчения, засасывая ноги по щиколотку. И все же обратный путь всегда кажется короче. Вот и альпийские луга показались. Хорошо бы лечь поперек и кубарем скатиться… прямо к турбазе! То там то сям стали появляться деревья, готовые принять в свои корявые объятия катящихся на них сверху «восходителей». А вон и крыша турбазы показалась! Там возвращавшуюся из похода группу поджидают с компотом и поздравлениями с удачным возвращением.

Дальше наш путь лежал в Сванетию через снежный перевал Бечо на высоте 3375 метров. Миновав сосновый лес в Баксанском ущелье, мы повернули к реке Юсенги, откуда начинался крутой серпантин в окружении замшелых скал с уцепившимися за них рахитичными березками. Северный приют Бечо, где нам предстояло переночевать перед выходом на перевал, находился в зоне альпийских лугов на высоте 2431 метр. Вдоволь налюбовавшись местными красотами и отдохнув от походных тягот (одни ботинки весили 3 килограмма, рюкзак – не меньше 12, а у ребят все 20), ранним утром мы вновь отправились к леднику. Там-то туристов и поджидал сюрприз – коварная «куриная грудка» из зеркально гладкого льда. Бесконечно падать на него и так-то невесело, а если еще сверху собственный рюкзак придавит… И вот следующий подъем на снежную седловину. Откуда только силы взялись? Вот он, перевал! С одной стороны склона – Кабардино-Балкария, а с другой – грузинская Сванетия, а там, в дымке, кажется, море!? Памятные доски защитникам Кавказа на перевале вновь заставляют задуматься о том, каково им было, если нам, молодым, здоровым и сытым так тяжело просто шагать по этим горам, а не стоять здесь насмерть.

Нелегкий спуск по осыпи, опять ледник и, наконец, зеленые поляны альпийских лугов, а за ними – подвесной мостик через приток реки Бечо. Переправа с железными прутьями в качестве «перил» и редкими дощечками «пола» кажется такой ненадежной, что и ступить-то на нее страшно. Очень хочется преодолеть это препятствие ползком и с закрытыми глазами, чтобы не видеть того, что грохочет внизу. Мостик лихо раскачивается под ногами первых смельчаков, за ними по очереди побрели и остальные. Не оставаться же здесь? Главное – дойти до середины, а дальше уже легче. И снова крутой спуск вдоль берега реки, уходящей в каньон. Ноги дрожат и отказываются подчиняться закону земного притяжения. Но вот, почуяв твердую почву, они сами собой понеслись к мелькнувшей вдали турбазе – Южному приюту Бечо. За ней в синей дымке показалась грозная и неприступная гора Ушба. Забраться на нее по отвесным скалам рискуют немногие.

Спуск к Шихре – маленькому селению почти под облаками – был последним этапом высокогорного маршрута. Неподалеку на широкой выпуклой поляне среди лесистых гор, словно на дне сказочной вазы, раскинулись зеленые шатровые палатки, навес с длинным дощатым столом и лавками, костровище и в сторонке – общий туалет-скворечник. Это и была турбаза, опоясанная проволочным заборчиком высотой до колена, который «защищал» туристов от непрошеных гостей – местных джигитов и кавказских полосатых поджарых поросят, носившихся повсюду наперегонки с собаками. Для ребят из селения приход новой группы был событием, и они скромно прогуливались вдоль незыблемой границы, не покушаясь на территорию турбазы, которой командовал их суровый земляк. Но если кто-то из туристов сам пересекал «черту», его запрет считался уже недействительным.

Молодых людей особенно притягивали тропинки, ведущие от заборчика к туалету и «умывальнику» – тонкой струйке, бьющей из расщелины в ближайшей скале. Пришлось туристам по очереди провожать девчонок из группы к этим «злачным» местам. Местные девушки, кто посмелее, тоже приходили и других посмотреть и себя показать: в черных платьях, в серебряных украшениях, с большими черными «старорежимными» зонтами в руках, вероятно, от солнца, и в блестящих галошах. Они паслись на некотором отдалении, бросая быстрые взгляды на приезжих.