— Рано интересуется, — сухо ответил Васильев. — Объясните ему, звонить сейчас туда нельзя. Рано.

— Ему объяснишь, — вздохнул Мохнаткин. — Ладно, попытаюсь…

Он достал из кармана пиджака мобильный телефон, пользовался которым в основном как раз для связи с Шатуновым и со своим вторым партнером, имя которого произносить вслух не рекомендовалось — должность, которую занимал тот в МВД, исключала любой намек на его настоящее имя даже в столь гарантированно непрослушиваемых разговорах. Однако набрать полностью номер Шатунова Николай Генрихович не успел — на его столе ожил селектор. Секретарша, несколько ироничным тоном сообщила, что к Мохнаткину на прием рвутся две девицы. По личному вопросу…

Николай Генрихович уже открыл было рот, дабы не только послать девиц с их личным вопросом по известному всей России адресу, но и секретарше посоветовать отправиться следом, как та равнодушно добавила:

— Говорят, из какого-то «Дома оперы»…

Николай Генрихович Мохнаткин от неожиданности поперхнулся и раскашлялся. И даже сдержанный вплоть до равнодушия Васильев поднял голову, и в его глазах мелькнуло что-то близкое к интересу.

— Пусть войдут! — рявкнул Мохнаткин, с трудом подавив кашель.

И сразу же дверь в его кабинет распахнулась, и на пороге возникло видение, заставившее Николая Генриховича от неожиданности и восхищения на секунду потерять дар речи.

Между тем статная красавица-блондинка, которую на первый взгляд если что и портило — так это грубоватый, почти сценический макияж, уже стояла посредине кабинета, слегка приоткрыв по-детски нежные, пухлые губы. Головокружительное платьице мини позволяло моментально оценить длинные стройные ножки, а вырез… Николай Генрихович был настолько поражен, что даже не сразу обратил внимание на вторую девицу, являвшую собой полную противоположность первой: в длинной, едва не до пят, дешевой юбке — не иначе как из «магазина одной цены», какой-то дурацкой блузке, гладко прилизанную брюнетку с опущенными долу глазами и явно смущенную напором подруги…

— «Дом оперы» тут ни при чем! — воскликнула белокурая красотка и, не дожидаясь приглашения, моментально достигла второго кресла для посетителей и ловко упала в него, окончательно обнажив тем самым свои умопомрачительные бедра. — «Дом оперы» — прошлое, о котором я даже вспоминать не хочу… Здравствуйте, меня зовут Ирина! Ирина Радова! Можно — просто Ирэн…

Мохнаткин сглотнул внезапно образовавшийся в горле ком, припоминая, что, кажется, действительно видел такое имя на афишах строгановского театра.

— Я совершила ошибку, которую хочу исправить, и никто, кроме вас, помочь мне не в состоянии! — выпалила Ирэн и наконец замолчала, давая возможность своему собеседнику сказать хоть что-то.

— Э-э-э… Очень приятно познакомиться, — произнес Николай Генрихович и, бросив быстрый взгляд на Васильева, добавил: — Зайдешь ко мне попозже!..

Игорь слегка пожал плечами и, поднявшись, направился к дверям с самым безразличным видом. На сей раз его безразличие было до определенной степени показным, поскольку никогда не засыпавшая в душе ненависть не преминула вмешаться в ситуацию: «Когда-нибудь этот старый кобелюга подставит тебя, Игорек, — подумал Васильев. — Втянет в какое-нибудь говно, как совсем недавно уже втянул его дружок, этот министерский хмырь… И это говно вполне может оказаться, в отличие от министерского, последним в твоей жалкой жизни… А и хрен с ним со всем — последним так последним!..»

— Вы, кажется, хотели что-то рассказать о своей ошибке, — промурлыкал между тем Мохнаткин, дождавшись, когда за начальником охраны закроется дверь.

— О да!.. Ошибка заключается в том, что я по молодости и неопытности избрала после консерватории оперную сцену, отживающий жанр! А тут еще, представьте себе, нашего руководителя, вообще главного, вот-вот арестуют! Представляете? За убийство его же собственной любовницы, между нами говоря, жуткой гниды!.. Все считают — туда ей и дорога!.. В общем, когда все сошлось одно к одному, я поняла: пора!

— Вы хотите поменять свое, так сказать, амплуа? — Мохнаткин, настроение которого резко пошло вверх, улыбнулся, как он полагал сам, весьма обольстительно. Очевидно, Ирэн тоже так сочла, поскольку немедленно закинула ногу на ногу, оказавшись теперь уж и вовсе без юбки, и продемонстрировала в ответ собственную улыбку, по сравнению с которой о знаменитой голливудской можно было смело забыть.

— А как вы думаете, для чего я к вам пришла? Мне сказали, что, кроме вас, никто на свете помочь мне не сможет!

— Кто сказал? — быстро спросил Мохнаткин, в котором автоматически сработала привычная осторожность.

— В Гнесинке, на эстрадном отделении! Такая… — Ирэн неопределенно повела руками в воздухе, — ну такая толстая, волосы седые…

— Должно быть, Галина Геннадиевна! — обрадовался Мохнаткин, поскольку не слишком внятное описание девушки если и можно было к кому-то приложить, то исключительно к его старой приятельнице, изредка поставлявшей Николаю Генриховичу кадры для его продюсеров.

— Наверное… Я ее один раз видела, но она так любезно согласилась меня прослушать…

— Что ж, рекомендация неплохая, но…

— О, я понимаю! — перебила его Ирэн. — Вы сами, лично должны выяснить, что я из себя представляю! Я — готова!.. Умоляю вас, послушайте меня, и вы сами поймете, что моя стезя — эстрада, а не эта идиотская опера!..

Блондинки всегда были слабостью Николая Генриховича Мохнаткина. А сейчас словно сама судьба послала ему эту Ирэн: вечером предстояло звонить Шатунову, а докладывать, судя по тому, что он услышал от Васильева, нечего. По крайней мере, из девицы, даже если она им категорически не подойдет с ее оперной постановкой голоса, которую не переделаешь, можно будет вытянуть хоть какие-то сведения… А вдруг она права и этого козла Строганова действительно вот-вот арестуют?!

— Ну что ж… — Николай Генрихович поднялся, и лишь в этот момент его взгляд упал на вторую девицу, робко сидевшую на стуле возле дальней стены кабинета…

— О, я совсем забыла! — просияла Ирэн. — Знакомьтесь, это моя подружка Галочка, она у меня что-то вроде талисмана — с самого детства! Если куда-нибудь ее с собой возьму, обязательно все пройдет удачно! Представляете? Я ее и на экзамены на все брала, и на премьеры, и…

— Вы тоже работаете в «Доме оперы»? — прищурился Мохнаткин.

— Ну что вы! — ответила за робко поднявшую на него глаза девушку Ирэн. — Галя — бухгалтер-плановик, она в Сбербанке трудится, коммунальных бабусек обсчитывает! — И певица весело рассмеялась голосом, похожим на серебристый звон колокольчика.

— Ну что ж, давайте и впрямь вас послушаем, — улыбнулся Мохнаткин.

— Ура! — откровенно обрадовалась будущая звезда эстрады. — Нет-нет, Галка, ты сиди и жди меня тут, знаешь же, что при тебе я петь не могу!.. Спасибо вам огромное! — Это уже относилось к Мохнаткину. — Вы не представляете… Я так боялась, что вы меня сразу прогоните, мне говорили, что вы — очень грозный…