– Ничего подобного! – твердо заявила Валентина. – Расхаживай повсюду, где только вздумается! Я всегда буду с тобой рядом. Если же кто-то приедет с визитом, я спрячусь поблизости от тебя, и твоей слепоты никто не заметит, а помощь Розалан в этом деле станет неоценима.

– Хорошо, сделаем, как договорились. Всегда находится человек, желающий забрать бразды правления в свои руки, – Рамиф имел в виду своего сына Хомеда, одного из военачальников Саифа ад-Дина, попавшего в войско против своей воли, по настоянию отца.

Старик презирал сына и знал, что тот стремится к власти, чтобы промотать богатства Напура, предав свой народ.

Эмир откинулся на подушки и возблагодарил Аллаха, ниспославшего ему эту девушку. Она стала ему так дорога! Именно Валентина не позволяла разгуляться зависти и коварству Хомеда, поддерживая в старике стремление жить.

Оказывая услугу эмиру Напура, Саиф ад-Дин отослал его сына в свои самые северные войска. А Валентина вернется к единоверцам, когда он, Рамиф, умрет, но не раньше! Старик чувствовал угрызения совести, удерживая девушку возле себя, тогда как в его власти было даровать ей свободу. Но невольница никогда не просила эмира о свободе, а он боялся встретить свой последний час без ее внимания и заботы.

– Думаю, мы все устроим так, чтобы ты осталась в моих покоях. Тогда никто не будет знать, что я болен, и все во дворце привыкнут к тому, что я веду замкнутый образ жизни. Ты согласна?

– Как пожелаешь, кади.

– Дни мои сочтены, Валентина. Я теряю силы и чувствую большую слабость в теле. Прежде я не хотел, чтобы ты знала об этом.

– Я знала, – ответила Валентина. – Ты стал немного сильнее опираться на мою руку, меньше кушать, реже гулять. Этого от меня ведь не спрячешь!

– Так я и думал, – проворчал эмир. – От тебя ничего не скроешь! Поговори со мной, чтобы я мог уснуть.

– О чем же ты хочешь поговорить? – спросила Валентина.

– О тебе. И безо всяких уловок! Каждый раз, когда я прошу тебя рассказать о себе, ты ухитряешься ходить вокруг да около, и в результате я говорю, а ты слушаешь! Но сегодня я хочу знать о тебе все, – сердито потребовал Рамиф.

– Кади, – мягко возразила Валентина, – мне нечего рассказывать. В моей судьбе было не так уж много интересного. Ты же, – шаловливо добавила она, – прожил жизнь яркую и бурную.

– Рассказывай! – твердо потребовал Рамиф. Валентина вздохнула.

– Расскажи, как случилось, что тебя высекли. Почему ты не смогла избежать порки? Меня же ты убедила не отсылать тебя обратно в гарем!

Девушка рассмеялась.

– Королева высекла меня потому, что думала, будто я делю ложе с одним из ее любовников!

– А на самом деле был ли у тебя когда-нибудь возлюбленный?

Рамиф заранее знал, что ответ будет отрицательным, и Валентина его не разочаровала. Она знала, что старый эмир проникся к ней глубоким сочувствием, и не хотела волновать его подробностями давней обиды, нанесенной ей Беренгарией.

– Почему же? Ты такая красивая! Не понимаю! Валентина засмеялась тихим гортанным смехом.

– Прежде чем лечь с мужчиной в постель, нужно, чтобы тебя об этом попросили. А меня никто не просил.

Старик вознегодовал:

– Ты права, дитя! Но разве ты не объяснила своей королеве, что она ошибается?

– Я пыталась, но Беренгария мне не поверила. Кстати, ее любовником, из-за которого она высекла меня, был мусульманин.

– Это же предательство! – возбужденно вскрикнул эмир.

– Да, предательство. Но ее это не заботило, а мужчина… он думал о своем удовольствии, как мне кажется. Да и много ли мужчин могут похвастаться, что ублажали ласками королеву Англии?

– Кто же этот дерзкий человек? – поинтересовался Рамиф.

– Паксон, султан Джакарда, один из военачальников Саладина.

– А! Твой голос становится слаще меда, когда ты говоришь о нем! Что он для тебя значит?

– Ничего! – запротестовала Валентина. – Что он может для меня значить? Он мусульманин, я христианка. Я помогала ему в его любовных делах с королевой, только и всего!

– У меня такое чувство, будто ты что-то недоговариваешь! Не хочу сказать, что лжешь, но увиливаешь от прямого ответа!

– И ты все время будешь вот так подпускать мне шпильки, пока я не кончу свой рассказ? – нежно пожурила Валентина. – Ну хорошо! Султан однажды поцеловал меня. Думаю, королева это видела и неправильно истолковала: подумала, что я тоже близка с ним. Поэтому она меня и выпорола.

– А что ты чувствовала, когда султан тебя целовал? – поинтересовался Рамиф.

– Кади, мне бы не хотелось говорить с тобой об этом.

– Почему бы и нет? Ведь обо мне ты знаешь все! Я доверил тебе Напур, а ты не хочешь рассказать мне, что чувствовала при поцелуе! Я хочу знать. Помни, мы договорились говорить друг другу только правду!

– В тот самый момент, как заглянула в его глаза, я поняла, что он из тех мужчин, которые берут от женщины все: и тело ее, и душу. А теперь ты расскажи мне о том, как ехал по пустыне с горсткой мужчин и, шутя расправившись с караваном разбойников, забрал их золото, убив лошадей и предав огню все остальное. Мне нравится эта история!

– Тут и рассказывать нечего! Ты сама сейчас все и пересказала, лишив меня этого маленького удовольствия, – проворчал эмир.

– Ну, тогда расскажи, как вы с Саладином похитили девять женщин из гарема эмира Нора-фа и заперли в свои гаремы. Расскажи, как ты спал с ними, и ничего не упускай, даже то, как одна из них от тебя убежала.

– Оставь меня в покое! – крикнул эмир.

Валентина засмеялась и подошла к широкому окну, выходившему во дворцовый двор. Ее взгляд устремился в теплую ночную тьму, окутавшую буйную зелень сада. Завтрашний день она снова начнет как служанка старого эмира. Но он прав: прожить ему осталось не так уж много дней. Сможет ли она после его смерти сделать все, что обещала? Сможет ли спасти Напур от властолюбивого Хомеда?

Валентина с тоской посмотрела вниз – на город, который эмир отстроил заново, освободив от деспотической длани своего дяди Мардука.

Рамиф был еще ребенком, когда умер его отец, эмир Напура, оставив сына на попечение своего брата. Мардук был полной противоположностью почившему эмиру. Коварный и хитрый, он жадно стремился к богатству и власти. Судьбе было угодно, чтобы этот человек оказался всего лишь вторым сыном эмира и потому не имел прав на трон Напура, что всегда вызывало глухую ненависть в глубине его темной души. Когда у Мохаммеда Джуфина, отца Рамифа, родился сын, Мардук утратил последнюю надежду.

На протяжении долгих лет Рамиф хранил воспоминания об отце и молил Аллаха поскорее приблизить день, когда он наконец сможет сам править Напуром без вмешательства дяди, объявленного регентом-правителем.