Ему выправить

Надо пенсию,

У него в Москве

Есть законная…

И ещё одна есть —

Знакомая.

Мы пивком переложили, съели сельдь,

Закусили это дело косхалвой,

Тут братан и говорит мне:

– Сень, а Сень,

Ты побудь здесь за меня денёк-другой!

И по выходке,

И по роже мы

Завсегда с тобой

Были схожими,

Тебе ж нет в Москве

Вздоха-продыха,

Поживи здесь, как

В доме отдыха!..

Тут братан снимает тапки и халат,

Он мне волосы легонько ворошит,

А халат на мне – ну, прямо в аккурат,

Прямо вроде на меня халат пошит!

А братан – в пиджак

Да и к поезду,

А я булавочкой

Деньги к поясу,

И иду себе

На виду у всех…

А и вправду мне

Отдохнуть не грех!

Тишина на белом свете, тишина!

Я иду и размышляю не спеша:

То ли стать мне президентом США,

То ли взять да и окончить ВПШ!..

Ах, у психов жизнь —

Так бы жил любой:

Хочешь – спать ложись,

Хочешь – песни пой!

Предоставлено

Нам – вроде литера —

Кому от Сталина,

Кому от Гитлера!..

<1965>

Глава очередная

О литерных психах из больницы № 5, которая находится совсем не там, где принято думать

Колпак, сшитый не по-колпаковски. – Помешание ума. – Московский чёрный снег. – Психея и Псиша. – Обустроение душевнобольных в СССР. – Литер на продуктовых карточках. – Психические расстройства при советской власти. – Синдром «добровольца» в свете психиатрии и в её тени. – Теория и практика самогоноварения. – Национальность и прописка сельди. – Карательная медицина. – «Ещё одна фишка»

Говорят, дескать, каждый сходит с ума по-своему. Это глупое заблуждение: путей к сумасшествию не так и много, они изучены и описаны, утверждать, что и здесь ты отличаешься от прочих других – мания величия, не более того. Разнятся не пути, которыми следуют, а то, от чего уходят. И потому вернее б сказать: по-разному сходят с ума в разные эпохи. Только кажется, будто сумасшедший непременно воображает себя Наполеоном, сидит, запахнувшись в ватник, руки скрестив на груди и набекрень поместив ушанку (отнюдь не местный головной убор – см. об этом в первой части главы «Немного о Марксе, ещё меньше об Энгельсе, а заодно – о дорогом Леониде Ильиче, прибавочной стоимости и много ещё о чём», местный – это колпак, сшитый не по-колпаковски, который всё собираются переколпаковать, собираются, ан руки коротки, так и ходят).

Наполеон Бонапарт «повиливает миром»

Когда Александр Сергеевич Пушкин скорбно вздыхал в письме: быть нельзя, сообщают, что Батюшков помешался, сам помешавшийся Константин Батюшков писал стихи, да не из худших. И слово «умопомешанный» как бы демонстрирует – что оно значит. Порядок в мыслях, цельная и стройная картина, сформированная разумением и усилиями познания, смешивается, нарушается, вместо стройности хаос и кружение, что остановятся когда-нибудь или не остановятся никогда. Отсюда и переменчивость настроения у безумца, и взвихренность, ложные отражения действительности, да не отражения, скорее блики.

И небезынтересно, когда безумец собирался уничтожить эти ложные отражения, говоря торжественным слогом, «вычеркнуться из зеркал», он выбирал способ наиболее простой и нелепый – прыгал. Только по зеркальному ли закону отражения, сопротивляясь ли общепринятому, прыгал не вверх – на то и прыжок, а вниз, спрыгивал – так глагол вернее, полёт заменяя падением. И в пику же нормальным людям, разбившимся бы наповал, оставался жив.

Истинная правда, как-то был невольным свидетелем: гляжу в окно, а мимо окна летит. Мелькнуло и кануло. Потом выяснилось, что девку не в себе пришли забирать санитары, а она, как была в одном халатике без неглиже и трусиков, сиганула с пятнадцатого этажа. Может, халатик выступил в качестве парашюта, может сугроб возле дома оказался обширен и мягок, десантировавшаяся безумица не только осталась жива, но и стала здорова. Пошла себе босиком по чёрному столичному снегу.

Очень даже просто. Писал же об этом и Осип Мандельштам: «Стук дятла сбросил с плеч. Прыжок. И я в уме», – то бишь в своём. Должно быть, механизм отработан многими поколениями безумных. Встряска при твёрдом приземлении утрясает размётанные мозги, придаёт им временное единство. Это может привести в себя и запаниковавших – приподнять за шкирку и покрепче тряхнуть. Человек опамятовывает, а то ведь сердце ёкает, душа не на месте, потому и псих. Читатели (эта книга, хотелось бы верить, для культурных читателей, умеющих читать не только лишь между строк) помнят наверняка, что «душа» на древнегреческом языке − Психея, уменьшительно – Псиша, отсюда и слово «психованный», отсюда и название «псише», французская трансформация древнегреческого имени, так звалось большое зеркало, которое легко наклонять на балансе-шарнире, чтобы удачнее себя рассматривать, искать соответствие между отражением и собой, внутренним и внешним.

Амур собирается делать Психее искусственное дыхание «рот в рот» или даже больше того, что и запечатлел в мраморе скульптор Антонио Канова

И, вспомнив фразу одного из персонажей фильма «Дело “пёстрых”», выдававшего себя за фронтовика-инвалида: «Псих во мне сидит сурьёзный», вспомнил опять инвалидов послевоенных, из главнейших их категорий – контуженные. Справка в кармане, и ничего не боятся, потому – за себя не отвечают, в единый миг выходя из себя (читай заново главу «И после войны. Взгляд на мир от павильона “Пиво-воды”»). Так было и после второй всемирной войны, так было и после первой. И получается – крепкая встряска может привести несчастные мозги во временный аккурат, а может разметать их, порастрясти, когда они находятся в покое, и подобная встряска достаётся кому от Сталина, кому от Гитлера, кому от императора Вильгельма II, кому от императора Николая II. В общем, от любого, кому подвернёшься под начальственную длань, в повседневном обиходе – ручонку шаловливую.

Зато с лечебными мероприятиями дело обстоит куда определённее, и слово литер указывает – кто берёт на себя эту обузу: «Опыт организации психиатрической помощи в дореволюционной России позволил лучшим представителям земской психиатрии осознать необходимость общегосударственных социально-профилактических мероприятий для успешной борьбы с психическими заболеваниями. Тогда же были сформулированы требования,