год и в № 1 этого журнала за год 1967 впервые, хотя и с сокращениями, увидел свет роман «Мастер и Маргарита», но текст и до упомянутой публикации среди литераторов был известен. Один такой удачник рассказывал, как был приглашён Еленой Сергеевной Булгаковой в дом. После изысканного ужина она дала ему папку с машинописью романа и сказала: «Я иду спать, а вы читайте. В двенадцать вам захочется есть – в холодильнике лежат колбасы, масло, сыр. Через два часа вы захотите спать, вот растворимый кофе, чтобы взбодриться. Около восьми утра вам опять захочется есть, немного подкрепитесь. Дочитаете рукопись к девяти часам. А там мы будем завтракать». Поразительно, рассказывал этот, в общем-то неглупый человек, именно так всё и было. Выходит, он ничего ровным счётом не понял в романе, особенно в главе о сеансе чёрной магии.

Но речь не о нём, таких читателей неопубликованного пока романа было предостаточно. И в этом смысле отрезанные головы у желающих из публики – или анахронизм (если роман прочитан давно), или отзвук новейших впечатлений. Процитируем снова текст романа, да не посетуют читатели, классика есть классика: «Между прочим, этот, – тут Фагот указал на Бенгальского, – мне надоел. Суется все время, куда его не спрашивают, ложными замечаниями портит сеанс! Что бы нам такое с ним сделать?

– Голову ему оторвать! – сказал кто-то сурово на галерке.

– Как вы говорите? Ась? – тотчас отозвался на это безобразное предложение Фагот, – голову оторвать? Это идея! Бегемот! – закричал он коту, – делай! Эйн, цвей, дрей!

И произошла невиданная вещь. Шерсть на черном коте встала дыбом, и он раздирающе мяукнул. Затем сжался в комок и, как пантера, махнул прямо на грудь Бенгальскому, а оттуда перескочил на голову. Урча, пухлыми лапами кот вцепился в жидкую шевелюру конферансье и, дико взвыв, в два поворота сорвал эту голову с полной шеи.

Две с половиной тысячи человек в театре вскрикнули как один. Кровь фонтанами из разорванных артерий на шее ударила вверх и залила и манишку и фрак. Безглавое тело как-то нелепо загребло ногами и село на пол. В зале послышались истерические крики женщин. Кот передал голову Фаготу, тот за волосы поднял ее и показал публике, и голова эта отчаянно крикнула на весь театр:

– Доктора!

– Ты будешь в дальнейшем молоть всякую чушь? – грозно спросил Фагот у плачущей головы.

– Не буду больше! – прохрипела голова.

– Ради бога, не мучьте его! – вдруг, покрывая гам, прозвучал из ложи женский голос, и маг повернул в сторону этого голоса лицо.

– Так что же, граждане, простить его, что ли? – спросил Фагот, обращаясь к залу.

– Простить! Простить! – раздались вначале отдельные и преимущественно женские голоса, а затем они слились в один хор с мужскими».

Небезынтересно то, что купюры в романе при подготовке журнальной публикации сделаны, кроме прочего, и в сцене одновременного сеанса чёрной магии, проходившего на сцене театра Варьете. Купированы слова Воланда о московском народонаселении, которое изменилось внешне, как, впрочем, и сам город. Однако, судя по интонации, с какой это говорилось, в сути своей люди остались прежними. И песня о несчастливых волшебниках тому является подтверждением.

Что же до маэстро Скрипочкина, лабуха, разве только не ресторанного, и до маэстро Лампочкина, по профессии осветителя, а на театральном жаргоне «темнилы», не надо делать отсылок к давним источникам, пусть томик Дениса Ивановича Фонвизина с пьесой «Недоросль» пылится себе на антресолях. Подобные фамилии распространённый сатирический приём. Вспомним, что в трилогии о Незнайке есть и доктор Пилюлькин, и охотник Пулькин, и музыкант Гусля, и – совсем удивительно – даже милиционер Свистулькин.

Так что маэстро Балалаечкин, пьющий на спор рюмку за рюмкой, и певица Доремикина – их ближайшие родственники по материнской линии (русская литература, всех поголовно вскормившая!). А вот по линии отцовской – родство иного рода.

Весной 1965 года вышла на экраны кинокомедия «Дайте жалобную книгу». Поставил картину режиссёр Эльдар Рязанов, а сценарий написали Борис Ласкин и АГ. Жанр этой ленты можно смело назвать «социальной утопией»: история, представшая на экране, рассказывает не только и не столько о внезапно вспыхнувшей любви директора ресторана «Одуванчик» и журналиста, который пришёл в ресторан пообедать и, охваченный праведным негодованием, написал фельетон и о самом заведении, и об отвратительном обслуживании, и о неприкрытом хамстве здешних работников. История эта о том, как ресторан с дурными традициями, пальмами в кадках, чудовищной кухней и пыльными интерьерами, − чего стоят плюшевые занавеси, скрывающие отдельные «кабинеты» между колонн «под мрамор», − во время молодёжного субботника был переделан в современное кафе, колонны снесены, торговый зал перепланирован и расширен, появился даже ансамбль, играющий хорошую музыку. Абсурдность сюжета налицо: ресторан – заведение выше классом, соответственно выше тут и наценка, значительнее выручка (см. главу «История, которая имела место в Петровском парке и около него», особенно первую часть). О том, возможно ли внести коррективы в номенклатурные списки, даже при наличии горячего желания «снизу», и говорить не надо.

Фильм «Дайте жалобную книгу» пользовался успехом у зрителей, хотя для комедии он не смешон, а для драмы – несерьёзен. Зато как играли актёры!

Именно фантастическое преображение ресторана в кафе, что подразумевает не только замену интерьеров, но и радикальный пересмотр меню с реорганизацией главного раздела «Напитки» (на смену коньяку, водке, густым десертным винам явятся коктейли и сухое вино «в ассортименте»), и кажется неправдоподобным, чрезмерным, даже и для кинокомедии с элементами гротеска – любимый жанр режиссёра. Что значат для отдельного ресторанного счёта спиртные напитки, особенно крепкие, можно судить на таком примере. Два приятеля вечером зашли в ресторан, выпили и поужинали. Спиртное – четырёхзвёдочный коньяк, одна бутылка, и «Рислинг», две бутылки – встало в 16 руб. 04 коп., еда – заливное мясо, капуста (надо думать, квашеная, салат из свежей капусты – блюдо не ресторанное), рыбный салат, ещё одно мясное блюдо, а также кофе, яблоки, минеральная вода – в 11 руб. 06 коп.

Ресторанный счёт. Так пили, так ели, столько платили

Собственно, представленный здесь ресторанный счёт и есть та подручная абака, с помощью которой нетрудно вычислить разницу между рестораном, пусть и второразрядным, и молодёжным кафе, где, кстати, после революционных преобразований даже название не сменили, а в жизни так не бывает: кафе «Автомат», где разливное вино каждый мог получить без посредничества официантов, барменов и прочих технических работников, только готовь нужную монетку, чтобы сунуть её в прорезь, и то, наплодив разных официантов и барменов, переименовали в кафе «Огонёк» –