— Какими подозрениями, профессор? — Брунетти сел на место и подал собравшемуся было выйти сержанту знак оставаться в кабинете, у дверей.

— Мне дали понять, что я совершаю противоправные действия, арендуя свое жилище.

Брунетти глянул на Вьянелло и увидел, как тот закатил глаза к потолку. Мало того, что миланская картавость, так еще и пышные слова.

— Почему вы решили, что вас в чем-то подозревают, профессор? — спросил Брунетти.

— Что еще я могу подумать, когда ко мне домой врывается полицейский и требует предъявить квитанции об оплате жилья? — Пока профессор говорил, его жена шныряла глазами туда-сюда, оглядывая кабинет.

— Вы сказали «врывается», профессор? «Требует»? Сержант, как вы оказались в квартире профессора?

— Меня впустила горничная, синьор.

— И что вы сказали горничной, которая впустила вас, сержант?

— Я сказал, что хочу поговорить с профессором Ратти.

— Понятно, — сказал Брунетти и снова обратился к Ратти: — И в какой же форме было произведено «требование», профессор?

— Ваш сержант спросил квитанции за квартиру, будто я должен их собирать.

— Разве вы не храните квитанции, профессор?

Ратти досадливо взмахнул рукой, а его жена посмотрела на Брунетти в немом изумлении, будто представить себе не могла, для чего могут понадобиться свидетельства о выплате таких ничтожных сумм.

— А что же вы будете делать, если владелец квартиры вдруг заявит, что вы не платите за жилье? Как вы докажете, что платили?

На этот раз Ратти сделал жест, исключавший малейшую возможность такого события, а взгляд его жены говорил, что никому ив голову не придет усомниться в словах ее мужа.

— Не могли бы вы рассказать, как происходит выплата ренты, профессор?

— Не понимаю, при чем здесь полиция? — возмутился Ратти. — Я не привык, чтобы со мной так обращались.

— Как, профессор? — спросил Брунетти с неподдельным любопытством.

— Как с преступником.

— Откуда вы знаете, как полиция обращается с преступниками, профессор? Разве вы когда-нибудь совершали преступления?

При этих словах Ратти приподнялся с места и посмотрел на жену:

— Нет, это неслыханно. Да у меня друг — член городского совета…

Синьора Ратти легким движением руки приказала ему сесть обратно.

— Так объясните мне, как вы платите за квартиру, профессор Ратти.

Ратти взглянул на него в упор:

— Я перечисляю деньги на счет в Банке Вероны.

— Что на Сан-Бартоломео?

— Да.

— Сколько вы платите?

— А, сущие пустяки.

— Двести двадцать тысяч лир?

— Да.

Брунетти удовлетворенно кивнул головой.

— Какова площадь вашей квартиры?

Вмешалась синьора Ратти, видимо, не в силах больше терпеть абсурд происходящего:

— Мы понятия не имеем, но нам хватает.

Брунетти вытащил список квартир, подконтрольных Лиге, открыл его на третьей странице и, ведя пальцем сверху вниз, нашел там фамилию Ратти.

— Триста двадцать квадратных метров. Шесть комнат. Да, вам должно хватать.

— Что все это значит? — взвилась синьора Ратти.

— Это значит то, что значит, синьора, — отвечал Брунетти, невозмутимо глядя на нее. — Шесть комнат вполне достаточно для… двоих человек. Вас ведь только двое, так?

— И горничная.

— Тогда трое. Все равно неплохо. — С абсолютно безмятежным выражением лица он повернулся к ее мужу. — Как вам удалось получить квартиру от Лиги, профессор?

— Это было очень просто, — сказал Ратти, вроде бы уже начиная оправдываться. — Я обратился к ним с заявлением, и мне выделили квартиру.

— К кому вы обращались?

— В Лигу по защите нравственности, конечно.

— А откуда вы узнали, что Лига сдает в аренду квартиры?

— Мне казалось, здесь все об этом знают, комиссар. Разве нет?

— Ну если пока и не знают, то вскоре узнают, профессор.

Супруги Ратти в ответ на это промолчали, только синьора Ратти быстро перевела взгляд с Брунетти на мужа и обратно.

— Вы не помните, кто вам рассказал о квартирах?

Оба в один голос сказали:

— Нет.

— Завидное единодушие. — Брунетти едва заметно улыбнулся и зачем-то поставил галочку напротив их фамилии в списке. — Вы проходили собеседование, прежде чем вам разрешили поселиться в квартире?

— Нет, — сказал Ратти. — Мы заполнили и отослали анкеты, и вскоре нас известили, что наше заявление одобрено.

— Как вас известили? Письмом? По телефону?

— Это было давно, я уже не помню, — сказал Ратти и повернулся к жене за подтверждением. Та кивнула головой.

— Значит, вы снимаете эту квартиру уже два года?

Ратти кивнул.

— И у вас не сохранилось ни одной квитанции об оплате?

Теперь его жена покачала головой.

— Скажите, профессор, вы подолгу живете в городе?

Он задумался:

— Мы приезжаем на Карнавал.

— Обязательно, — уверенным тоном закончила за него жена.

— Иногда мы проводим здесь сентябрь или рождественские каникулы, — продолжил Ратти.

— В течение года мы приезжаем несколько раз на выходные, — вставила синьора.

— Понятно, — сказал Брунетти. — А горничная?

— Она приезжает с нами из Милана.

— Ясно. — Брунетти начертил вторую галочку напротив их фамилии.

— Позвольте вас спросить, профессор: вам известны цели и задачи Лиги?

— Я знаю, что они борются за укрепление моральных устоев в обществе, — изрек профессор значительным тоном, подразумевая, что это, мол, никогда не помешает.

— Ах да. Но помимо того, они занимаются сдачей жилья в аренду. Зачем?

Ратти с женой молча обменялись взглядами.

— Я думаю, их цель состоит в том, чтобы сдавать квартиры достойным людям.

— Зная это, профессор, вы не находите странным, что венецианская организация сдает квартиру миланцу, который будет проводить в этой квартире от силы два месяца в году? — Поскольку Ратти не отвечал, Брунетти задал наводящий вопрос: — Вы, наверное, в курсе, как у нас тут тяжело с жильем?

Синьора Ратти нашлась первой:

— Мы подумали, что они хотят сдать квартиру людям, которые бы ценили и берегли бы ее.

— То есть вы больше способны ценить и беречь такую большую удобную квартиру, чем, допустим, семья какого-нибудь плотника из Каннареджо?