– Хватит об этом, – отрезал он, прервав тем самым тяготивший его разговор. Отвернулся, сосредоточив все свое внимание на бескрайних владениях Донеганов.

Неудовлетворенная результатами беседы Мишель все же не рискнула продолжать расспросы и была вынуждена довольствоваться хотя бы тем, что Гален перестал пожирать ее глазами.

Они расположились под сенью деревьев в небольшой рощице у самой кромки протекавшего вдоль нее ручья. Глухое, тихое место.

«Уединенное», – с ужасом подумала Мишель, глядя вслед удаляющемуся слуге, которому было велено снести к ручью корзину и дожидаться их в коляске на солнцепеке.

Пока хозяин будет наслаждаться обществом своей «гостьи».

И ладно бы только обществом…

Мишель подняла глаза, сделав вид, что рассматривает пышные кроны, листья которых сплетались у них над головами кружевными полотнами. Затем бросила камешек в воду: бульк, и глянцевая поверхность ручья пошла рябью. Отражение росшего на берегу дерева, как будто являвшееся его продолжением, смазалось, разбегаясь кругами.

А потом все снова стало прежним. Как и ее тюремщик, вдруг вспомнивший, что ему вменяется одаривать пленницу назойливым вниманием.

– Я голодна, – нарушила тягостное молчание она и принялась следить за тем, как Гален не спеша достает из плетенки запеченную в винном соусе голубятину, салат из креветок, пирог из сладкого картофеля и столь любимые Мишель пончики бенье в качестве десерта.

Она потянулась за кусочком пирога и почувствовала, как пластины китового уса больно впиваются ей в ребра.

Охнула тихонько и услышала обеспокоенное:

– Все в порядке, Мишель?

– В последний раз все у меня было в порядке, когда я была дома, – огрызнулась мятежница.

Мишель и вправду успела проголодаться и, если бы не тиски корсета, наверняка бы волком набросилась на угощения. А так только откусила от пирога кусочек и подумала, что ее скорее стошнит, чем она потеряет сознание.

Впрочем, может, внезапная дурнота как раз и спасет ее от поползновений Донегана, охладит его пыл.

– Дома ты мечтала обо мне. – На губах Галена появилась так хорошо знакомая плотоядная усмешка.

– Дома я не знала, какой ты на самом деле подлец!

Молодой человек придвинулся ближе, пробежался пальцами от локтя к плечу пленницы, заставляя ее ежиться от каждого прикосновения. Легонько сжал хрупкую руку и опалил дыханием нежную мочку уха.

– Ну, раз уж я подлец, каким ты меня считаешь, не вижу смысла притворяться дальше.

Мишель замерла словно парализованная, не зная, как быть: умолять оставить ее в покое или пытаться сопротивляться. Почему-то казалось, что одного поцелуя Галену будет достаточно, чтобы окончательно потерять рассудок. Ведь здесь нет Аэлин или Катрины, которые бы внезапно нарушили их «идиллию». Звать слугу не имеет смысла. А больше никто не придет ей на помощь.

Эта мысль мелькнула прежде, чем Мишель услышала, как где-то поблизости хрустнула ветка. Почувствовала, как напрягся Донеган, словно животное, уловившее приближение охотника.

Гален резко обернулся и, поморщившись, раздраженно выплюнул:

– Ты что здесь делаешь?

Не обращая внимания на исходящего гневом брата, Кейран опустился на край белой в зеленую клетку скатерти. Подмигнул бунтарке, про себя отмечая, что к ее собственному, такому сладкому запаху примешивается горький запах страха.

– Решил составить вам компанию. Чтобы малышка Мишель без меня не заскучала.

– Малышка Мишель в тебе не нуждалась и не нуждается.

Она сидела, превратившись в сплошной комок нервов, и переводила напряженный взгляд со старшего брата, воздух вокруг которого разве что не искрился от раздражения, на младшего, обманчиво спокойного. Как Арлинское море, безмятежно прекрасное в ясную погоду и смертельно опасное во время шторма.

– Тебе напомнить о предупреждении отца? – пристально посмотрел на брата Кейран. Так и не дождавшись ответа, а получив новую порцию флюидов гнева, зажмурился, хоть солнце, приглушаемое ажурной листвой, здесь светило мягко. – Ну и чем вы тут занимались без меня?

Гален досадливо скрипнул зубами.

– Ты же к О’Фарреллам собирался, – покосилась на младшего Донегана пленница, втайне радуясь его неожиданному появлению.

С ним сердце если и стучало быстрее, то точно не от страха. И настроение, к удивлению Мишель, начало улучшаться. Столь стремительно, что ей вдруг захотелось улыбаться. Что она и сделала, подарив свою улыбку Кейрану и получив в ответ такую же, веселую и заговорщицкую.

На Галена старалась не смотреть, чтобы появившаяся после ненастья радуга не рассыпалась прахом и она не вернулась в тот самый пасмурный день, с которым в ее воображении ассоциировался он и все, что его окружало.

– Собирался. Но потом представил, что придется объясняться с Флоранс и врать ей о том, где потерялся мой брат. Лучше ты сам ей соврешь при встрече. А я не хочу начинать с обмана отношения со своей будущей невесткой.

– Заговариваешься, – выцедил из себя наследник с таким видом, словно от каждого произнесенного слова у него во рту появлялась нестерпимая горечь, и проводил мрачным взглядом накрытую хрустящей салфеткой тарелку.

Кейран с жадностью накинулся на голубятину, вонзился зубами в мясо и пояснил, жуя:

– Не успел позавтракать.

Позже Мишель сама себе удивлялась, вспоминая время, проведенное на берегу ручья: долго не решалась признаться себе в том, что ей понравилось. Понравилось проводить время с Кейраном. Слушать его порой совершенно глупые шуточки, которые он умудрялся рассказывать с таким задором, что не смеяться просто не получалось. Нравилось замечать, как его рука как бы невзначай касается ее кукольной юбки, перебирает складки и снова соскальзывает на скатерть. Нравилось ловить искорки веселья в серо-шоколадных глазах и свое в них отражение.

В конце концов пикник, которого Мишель так боялась, сохранился в памяти приятным воспоминанием. И единственное, о чем она жалела, так это о том, что заставила служанку слишком туго затянуть корсет, тем самым лишив себя возможности наслаждаться вкусной едой в зеленой роще на границе владений Донеганов.

У Галена о том дне остались совершенно другие впечатления. Ему пришлось вновь обуздывать свои чувства, терпеть присутствие брата, порой совершенно невыносимого, и снова играть в джентльмена с девушкой, которой хотелось обладать безраздельно.

Но ему постоянно что-то мешало быть с ней. Несмотря на предостережения отца – оставить Мишель в покое, наследник Блэкстоуна уже всерьез подумывал о том, чтобы увезти Беланже в какое-нибудь глухое место, купить там для нее дом.

Где-нибудь, где ее не найдет никто и никогда. Ни полиция, ни старшие Беланже, ни ее назойливые поклонники. В числе которых незаметно оказался и Кейран. Спрятать этот дом, их убежище, за завесой чар и своего молчания.