— Один меч, значит, разъело. А вторым получилось срубить. Что за чудо? — фыркнул чистильщик.

Гуннар поднялся, медленно вынул меч, положил на стол.

Чистильщик присвистнул.

— Зачем пустому этакое сокровище? — Он провел пальцами вдоль дола, кивнул, словно убедившись в чем-то.

Не дернулся, отметил про себя Гуннар. Мелькнула шальная мысль выйти на улицу, остальным чистильщикам, и попросить подержаться за меч.

— Зачем оно одаренному? — Гуннар вернул меч в ножны. — Меня-то оно силы не лишит.

Чистильщик нахмурился. Внимательно оглядел Гуннара с ног до головы, потянулся к вырезу ворота. Гуннар перехватил запястье.

— Девок лапай.

— Охотник, — усмехнулся чистильщик. Повернулся к остальным. — То ли вы все напрочь ума лишились, то ли жизнь не дорога. Вы хоть знаете, с кем якшаетесь?

Он хотел сказать что-то еще, но дверь, ведущая на задний двор, шарахнула об стену, с улицы донесся визг. Гуннар развернулся — так не верещат, увидев мышь. Да и трактирный служка выглядел так, будто вот-вот хлопнется без чувств.

— Там, — выдохнул он. Договорить не успел, парня вывернуло.

Эрик уже был на ногах.

— Ингрид, Вигдис, не суйтесь. Мотнул головой Гуннару, тот молча двинулся следом.

Вонь разложения Гуннар ощутил, едва выйдя во двор. Дверь сараюшки, что стояла подле сортира, была распахнута настежь. В глубине виднелись разбитые бочки, доски, метлы, прочий хлам… И нечто зеленое, осклизлое даже на вид. Гуннар моргнул — показалось, что тело шевельнулось, но тут в сарае зажегся светлячок. Мухи. И опарыши. Гуннар закрыл рукавом нос, подавив приступ тошноты. Служанка продолжала верещать, опираясь о стену сарая. Очень хотелось отвесить ей оплеуху. Ингрид, оказавшаяся рядом, несмотря на то, что им велели сидеть, взяла девчонку под руку повела прочь. Эрик бестрепетно сунулся внутрь, рукавом прикрыл лицо, защищаясь от взлетевших мух.

— А вот и Скегги, — бездумно произнес Гуннар. Хотя сейчас он не взялся бы его узнавать. Разве что по рыжим волосам. За ними не было видно лица, но все остальное, раздувшееся и сине-зеленое напоминало человека лишь отдаленно. И над всем этим торчали вывернутые ребра.

— Почему никто не унюхал? — спросил Гуннар.

Воняло так, что глаза слезились. А том, что успел пообедать, он пожалел уже раз десять.

— Хорошо построено, почти без щелей. — ответил Эрик. — И сортир смердит.

Сортир, может, и смердел, но сейчас трупная вонь перекрывала все.

— Ничего себе дела у вас тут творятся, — протянул невесть откуда взявшийся чистильщик. Дернулся, явно подавляя рвотный позыв, заторопился прочь. Гуннар посмотрел ему вслед — все лучше, чем разглядывать покрытый червями труп.

— Иди к Вигдис, — резко сказал Эрик, — и пошлите кого-нибудь за Руни.

Гуннар обернулся: целитель присел у трупа, что-то разглядывая. Поднял голову, глянул сердито.

— Давай. Все равно ничем не поможешь, хоть проблююсь без свидетелей.

Бьёрн, тоже высунувшийся было во двор, так и застыл в дверном проходе, полностью его перегородив. Гуннару пришлось отцепить его пальцы от косяка, завести внутрь.

— Можно закрываться, — сказал хозяин, рухнув на стол. — Скегги?

Гуннар кивнул.

Нашел взглядом Вигдис — странно, что та еще не появилась во дворе. В который раз мысленно выругался — Вигдис разговаривала с чистильщиком. Раскланялись, тот знаком подозвал остальных и все четверо покинули трактир, из которого уже успели исчезнуть немногочисленные посетители. Гуннар встряхнул служанку, застывшую столбом, велел бежать за начальником стражи. Та, пискнув, исчезла.

— Что там? — спросила Вигдис.

Гуннар встретился с ней взглядом и разом забыл все заготовленные было упреки. Бледная, глаза перепуганные. И ее все же проняло. А туда же, храбрилась, дескать, не боюсь…

— Скегги, — сказал Гуннар.

Она кивнула. Губы дрожали.

— Ингрид, уведи ее, пожалуйста, — попросил он. — И побудь, ладно?

— Я не хочу домой, — сказала Вигдис.

— Я приду, как только поговорю с Руни, — Гуннар улыбнулся ей. — Хватит с тебя на сегодня тяжелых разговоров, правда.

— Я не хочу домой! — в ее голосе прорезались истеричные нотки.

— Не на что там смотреть. — Ингрид обняла ее за плечи. — Пойдем.

* * *

Вигдис кинулась навстречу, едва он открыл дверь. Словно ждала у входа.

— Тебя не тронули?

Он покачал головой.

— Все знают, когда пропал Скегги. И как минимум четверо могут подтвердить, что мне тогда было не до того. Да и сам Руни, если не примерещилось тогда, и он в самом деле приходил.

— Не примерещилось. Мы все тогда… — Она резко отвернулась. — Беспокоились за тебя.

Гуннар обнял ее сзади, потерся носом о макушку. Ее волосы до сих пор пахли пирогами. А от него наверняка несет мертвечиной. Надо бы переодеться, и… потом.

— А я беспокоюсь за тебя, — сказал он. — Тогда, на улице… Ты забрала болт?

— Конечно, — хмыкнула она. — Чего добру пропадать.

— Не подставляйся так больше. Я очень… — он осекся, не зная, что сказать. Благодарен? Изумлен? Растерян? За него никто никогда не мстил. Сам как-то обходился. — Я правда тебе благодарен, но… Оно того не стоит.

— Стоит. — Вигдис обернулась, заглянула ему в лицо. — Говоря исключительно теоретически… Это было бы самое малое, что я могла бы для тебя сделать, чтобы отплатить за дом.

— Ты ничего мне не должна, — сказал Гуннар. — К тому же я был не один.

— О них я тоже подумаю. — Она улыбнулась. — А обо мне не стоит беспокоиться, да и о себе не переживай. Кто бы там ни убил судью, трое одаренных могут подтвердить, что все мы были слишком пьяны, чтобы выйти из дома, и не смогли бы прицелиться. Все обойдется.

Она длинно, неровно вздохнула и ткнулась лицом ему в плечо.

— Но ты был прав… Я боюсь. Боюсь ходить одна. Давай уедем.

Гуннар прижал ее крепче.

— Я тебя ему не отдам.

— Ты не сможешь ходить за мной вечно.

— Я смогу его найти. Чтобы ты не боялась.

Но если говорить начистоту — не раньше следующего трупа. Просто потому что след давно простыл. Любой из завсегдатаев «Шибеницы». Любой из тех, кто знал, что там собираются одаренные наемники. Любой из тех, кто оказался бы достаточно хитер, чтобы найти способ втереться в доверие, чтобы оглушить и связать. А потом — боль и кровопотеря мешают плести точно так же, как мешают драться. А, может, ритуал, забирая силы, забирает и возможность плести? Надо будет поинтересоваться у Эрика. Или написать матери, повиниться, и спросить у нее? Впрочем, что ему это даст?