В последних лучах заходящего солнца они углядели третью Священную Дубраву, последнюю перед горами Форпоста. А потом нахлынула темнота, чуть разбавленная слабым отсветом далеких звезд. Привыкшие к сумеркам глаза отказывались различать такие нюансы, как дорога и поля, не говоря уже о камнях и рытвинах. Король и шут застыли, не в силах заставить себя сделать хотя бы шаг из боязни опять свернуть не туда. Денхольм вздрогнул. То ли воображение играло с ним злую шутку, то ли на самом деле неверно замерцала, растворяясь в неизвестных далях, звездная россыпь, и подползал все ближе коварный туман, и слышалось чье-то алчное нетерпеливое дыхание…

— Эй, где вы там? — резкий каркающий голос трезвого проводника разом рассеял морок. — Что застряли?

— Так не видно ж ни рожна! — возмутился Санди.

В ответ донеслось неразборчивое ворчание.

— Ну что вы, как дети неразумные, наказание мое! — крикнул наконец Эйви-Эйви. — А Камень Зарга вам на что?!

Король сунул руку в Незримый Кошель и достал камень. И тотчас вся округа осветилась кровавым пламенем, словно объятая яростным пожаром. В неровном свете он увидел успевшего отойти на пару роудов Эй-Эя и Дубраву за его спиной, приветно зашелестевшую кронами деревьев. Денхольм облегченно вздохнул и торопливо захромал под защиту каменного Бога, Дающего Приют. Вскоре у Священного Ручья весело затрещал огонь, аппетитно забулькал котелок с похлебкой. Король вытянул натруженные ноги, горящие от целебной мази проводника, и, прихлебывая подогретое вино, смотрел на пламя.

Он старался не вспоминать о прожитом дне, о тяготах пути, о битве в гномьей сторожке.

Долгожданный отдых и хорошая еда.

Что еще нужно человеку для счастья?

Король так устал, что, казалось, едва отяжелевшая голова коснется заботливо свернутого элькассо, сон опрокинет бунтующее сознание и выдернет его из грубой реальности. Но усталость оказалась слишком велика, чтобы отпустить разум в Царство Йоххи, болели ноги, ныло все натруженное за день тело, голова взрывалась десятками мыслей и воспоминаний. Отголоски прошедшего боя били тревожным набатом, было немного страшно, но рукам не терпелось снова обнять рукоять меча… Проворочавшись пару часов, Денхольм сдался, надел элькассо и присел у костра, распугивая Духов.

— Не спится, господин? — понимающе поинтересовался Эй-Эй, обреченным взглядом провожая призрачные тени.

— Беседуешь? — зевая во весь рот, спросил король.

— Беседую.

— Интересно, о чем можно беседовать с Духами?

— О разном, — уклончиво ответил проводник.

— Побеседуй и со мной, — не было у Денхольма ни сил, ни желания настаивать на подробных ответах.

— О чем, господин Хольмер?

— О Пустоглазых, например…

— Нашли разговорчик на ночь глядя. Любопытные у вас интересы…

— Не твое дело, проводник. Кто они, Пустоглазые? Нечисть?

— Отчего же сразу нечисть? — пожал плечами Эйви-Эйви. — Тоже люди. Почти люди. Вернее, от людей у них осталось только одно: жажда снова ими стать.

— И что, могут? — снова зевнул король.

— Не встречал, не знаю, — честно признался проводник. — Только думается мне, что вряд ли. Страшно с ними дело иметь, господин. С виду — люди, но без тени, оттого солнца сторонятся и на охоту выходят в сумерках. И еще не любят зеркал. А в глазах — ничего. Даже больше, чем ничего: желание снова стать всем. И если им удается поймать чей-то неосторожный взгляд, высасывают душу, силу, разум. Убивают, одним словом… Они очень осторожны и не сразу выдают свою сущность, они жадны, но могут ждать годами положенного срока… Если встретятся, а они обязательно вам встретятся, выбивайте глаз, не раздумывая, — самое против них верное средство.

Перед королем тотчас встали трупы с пробитыми насквозь черепами и поврежденными глазницами, оставленные на поляне возле сторожки. Тогда, не успев остыть после лихой рубки, он их зачем-то пересчитал. Семь разбитых голов. Значит, семь Пустоглазых по его душу…

— Амулет вам отдал, — вздохнул тем временем Эй-Эй с мимолетным сожалением, — пригодится, не выбрасывайте. Лучше на шее носите, там шнурок из кожи змеи Сетав… Замкнутый круг из шкуры твари, прозванной на Востоке Объятием Смерти, — сам по себе хороший оберег. Пока на вас эта безделица — Пустоглазые вам не страшны.

— Значит, — уточнил Денхольм, торопливо доставая из Кошеля Камень-Глаз и надевая амулет на шею, — Пустоглазых мне можно не бояться?

— Бояться не стоит. Опасаться следует. Они хитры, им по должности положено. Любую пакость могут сотворить.

— Отлично, проводник, ты меня утешил, — с насмешкой, за которой скрывалось облегчение, выдохнул король. — Вешшу больше не придет, твари эти не тронут. Жить можно.

Эйви-Эйви смерил его задумчивым взглядом.

— Иногда, господин, вы кажетесь мне малым ребенком, открывающим для себя мир. Вы не знаете ни друзей, ни врагов, не умеете отличить руку помощи от смертельной опасности, — кивнул он с явным сочувствием, тщательно набивая опаленную трубку. — Впрочем, это неудивительно. Многие, слишком многие сейчас забыли завещанное дедами. В мире Хейвьяра и без Пустого Братства хватает неприятностей. У Той, За Которой Нет Трех, слуг бессчетное множество, хватает нечисти, чудищ разных, божков — как щупалец у семинога. Бойтесь жрецов, вот что. Этих — бойтесь всерьез.

— Жрецов… Ее? — осторожно спросил король, стараясь скрыть волнение. — А разве у… Нее есть жрецы?

— Не так много, как ей хотелось бы, — наконец закурил проводник. — С виду и внутри — люди как люди. И тень имеется, и солнца не боятся. Сердца у них нет, Вешшу вырвала, стерва старая.

Денхольм вздрогнул и в ужасе вскочил, заметавшись между стволами.

— Она пыталась… Значит, теперь я…

— Мало ли, кто и что пытался, — жестко усмехнулся Эйви-Эйви, упрямо поджимая губы.

И король замер, с удивлением и испугом глядя на разом почерневшее лицо проводника. Но наваждение прошло, и Эй-Эй бесшабашно рассмеялся:

— Вы ей крепко вдарили, господин. Я сначала удивлялся, а потом разглядел на вашем плаще одну неприметную булавку… Не спрашиваю, как она к вам попала, но Старуха теперь до самой смерти к вам не сунется, голову кладу.

— Как мне распознать жреца Той, За Которой Нет Трех? — тихо спросил Денхольм.

— Не знаю, господин, — покачал головой Эйви-Эйви. — Боюсь, когда вы поймете, что перед вами Ее жрец, будет слишком поздно. Наверное, нужен хороший магический щит. А может, что-то иное… Старики говорят, им тоже нельзя смотреть в глаза — волю отнимают. А еще говорят, будто по их слову можно в пропасть шагнуть с блаженной улыбкой. И живым вернуться, если прикажут. Им дана великая сила над человеческим рассудком, но находились смельчаки потягаться волей. И что характерно, нет легенд ни о победах, ни о геройской гибели. Так что, кто знает, господин Хольмер… Вам бы поспать, — с нежданной заботой глянул на короля Эй-Эй, — завтра путь неблизкий, хочу поскорее вас под гору увести. У гномов надежно и просто. У гномов можно отдохнуть, не ожидая удара в спину…