«Кто слушает, что говорят родители?»

Но вслух ничего не сказала. Впервые в жизни приходилось мириться с ситуацией, когда она была в гостях. До этого все гостили у нее.

На пляж в тот день они не попали. Оля заявила, что уже поздно и жарко и у нее есть чем заняться. Эммануэль предположила, что она хотела доделать свою часть работы по ее моделям. Vogue торопил, все время намекая, что мода скоротечна, да и Максимус нервничал. Но оказалось, что у Оли были свои задумки, и работа для Эммануэль откладывалась. Она поняла, что была наказана за вчерашнее.

– Ты поможешь мне так же, как я помогаю тебе? – спросила ее Оля.

Что она могла сказать, кроме как согласиться, хотя внутри у нее все клокотало. И дело было не в молодых людях, а в том, что она поняла, что Оля работала вместе с ней не из-за денег. По-видимому, они были ей просто не нужны. Она делала свою работу из-за другого. И сейчас Эммануэль попала в полную зависимость от нее. Они так сработались, что никто уже не сможет быстро ее заменить в их тандеме.

Идея Оли заключалась в участии в конкурсах, которые объявляло правительство города на облагораживание свободных от застройки территорий. В тот момент предлагались три участка. В городе уже сложились несколько групп компьютерных дизайнеров, конкурировавших между собой в том, кто шикарнее благоустроит участки, набив их массой зелени, фонтанов и беседок. «Американский китч» называла их Эммануэль. И в этой области Оля решила показать всем, на что она способна. Деньги за эту работу платили небольшие, и Эммануэль поняла, что она взялась за дизайн лишь для того, чтобы заработать на этом имя. Из четверых лишь она была безымянной в городе.

«Ну что же. А вот теперь посмотрим, как ты, подруга, станешь зависимой уже от меня».

Задача была поставлена, и она с энтузиазмом принялась за дело.

– Есть идеи?

– Да, есть. Я нашла в Интернете японские сады камней и хочу сделать нечто подобное.

«Правильная идея! Должно быть что-то необычное, чтобы пробиться».

– Тогда давай сюда материал.

Через час работы у Оли под руководством Эммануэль стала вырисовываться общая идея организации пространства. Работы предстояло еще много, но она встала с места, потянулась и сказала Оле:

– Я что-то устала. Ты же поняла идею и теперь сможешь доделать детали сама.

С этими словами она оставила Олю одну и плюхнулась в бассейн. Второго РС в доме не было, поэтому она наслаждалась водой и солнцем, ожидая, когда же ее призовут на помощь. Ждать пришлось около часа, пока не появилась Оля.

– Ты посмотришь, что у меня получилось? – любезно спросила она.

А получилось у нее не совсем то, что задумывалось. Эммануэль еще раз разъяснила свое видение пространства и то, что требуется сделать для его организации, и опять направилась к бассейну.

– Я с тобой так не поступала, – с обидой бросила ей вслед Оля. – Я всегда помогала до конца доделывать твои работы.

– Доделывала техническую часть. А креативную часть я делала сама. Но если это – твоя работа, то креативную часть ты тоже должна сделать сама.

«А вот на это, подруга, ты сама не способна».

Не дожидаясь ответа, она вышла и опять погрузилась в прохладу бассейна. Она плескалась, уставала и лежала под тентом, затем опять ныряла в голубую воду. Они с Олей с первого дня перестали обращать внимание на окна соседних вилл и не утруждали себя излишней одеждой.

Хотя она и пыталась чувствовать себя беззаботной, но это не удавалось. Из головы не выходила мысль о том, что аукцион приближался, а ее работы не были готовы. Кроме того, складывались непростые отношения с Олей, а жить с ней вместе предстояло почти неделю.

Наконец появилась Оля и спросила как ни в чем не бывало, не голодна ли она, и предложила подкрепиться чем-либо из холодильника. Они прошли на кухню, весело щебеча о том о сем. Каждая ожидала, кто сделает первый ход. Сделала его Оля, и это был сигнал к примирению.

– Я умираю, хочу курнуть, чтобы успокоиться. Мой проект отнял у меня все силы.

И она направилась в спальню.

«Так. Трубка мира. Разумно. Что же касается проекта, то он больше мой, чем твой».

Договорились они быстро. Она добилась обещания, что Оля, чего бы ей это ни стоило, завершит работу для Эммануэль, а затем они вместе приступят к проекту по организации пространства для Оли.

«Ей придется работать всю ночь. А я хотя бы посплю спокойно».

Она уже стала уставать от сексуальных аппетитов своей подруги.

Вечером она обнаружила на своем сотовом два не отвеченных звонка. Это была мать. Перед отъездом она ей специально позвонила и сказала, что уезжает отдыхать к друзьям на Клязьминское водохранилище под Москвой. Запершись в комнате, чтобы не было посторонних звуков, она соединилась с Москвой.

– Дорогуша! Ты хорошо отдыхаешь?

Мать была сама любезность, и это настораживало.

– Когда ты вернешься? Нам нужно переговорить.

Это уже был совсем плохой знак.

– О чем, мама?

Она тоже пыталась быть как можно любезнее.

– Это – не по телефону.

«Теперь до конца отдыха мне придется гадать, что там тебе пришло в голову!»

Но приходилось выглядеть послушной и соглашаться. У матери не должно быть никаких подозрений, чтобы она не заявилась к ней домой в ее отсутствие. Там она может увидеть такое, чего не забудет до конца своих дней.

Дальше мать пустилась в объяснения, как подорожала гимназия, но Эммануэль прикинула, сколько ей будет стоить этот телефонный разговор, и пресекла дальнейшие рассуждения, сославшись на то, что ее ждут друзья. Разговор с матерью напомнил ей о неприятной перспективе – 1 сентября, что будет означать, что лето закончилось. Начнется гимназия.

«А в другой жизни всегда лето».

Потом начались непонятные переговоры за закрытыми дверями у Оли. По всему было видно, что она обеспокоена, но вслух ничего не говорила. Она была скрытной девочкой. Несмотря на нервную обстановку, она выполнила свое обещание, и работы Эммануэль ушли к Максимусу и в Vogue. Работа над собственным проектом у Оли не клеилась. Она была слишком взвинчена. Не помогали ни пляж, ни бассейн. Она стала налегать на ОМ.

– Родители требуют, чтобы я осталась на вилле и не ехала в Москву, – наконец выпалила она, когда они передавали друг другу косячок перед сном.

Это было не просто неприятной новостью. Это уже было катастрофой. Даже в сладком дурмане Эммануэль осознала, что работать, находясь так далеко друг от друга, едва ли будет возможно.

– Насколько?

– Надолго. Даже продолжать учебу здесь.

«Вот оно. На самом взлете жизнь влепила мне пулю. Этот мир – не мой мир. Он меня достанет».