Есть души, где скрыты

увядшие зори,

и синие звезды,

и времени листья;

есть души, где прячутся

древние тени,

гул прошлых страданий

и сновидений.

И Майя попросила почитать еще. И он читал. А потом они стали читать по очереди. Открывали страницу наугад, стихотворение на одной странице читал он:

Но за тебя шел бой когтей и лилий,

звериных смут и неги голубиной,

я выстрадал тебя, и вскрыты жилы…

А на соседней она:

А мир светляков нахлынет -

и прошлое в нем потонет.

и крохотное сердечко

раскроется на ладони.

Это был сборник, состоявший из поэзии, прозы, пьес и авторских рисунков. На прозу они ни разу не попали, а вот рисунки встречались. Причудливые переплетающиеся линии, которые заключали в себе какой-то сюжет. И тогда надо было дать название изображению. Каждый рассказывал, что увидел и объяснял почему. У них никогда не совпадало название. Каждый видел свое. Май обожала рисунки.

А однажды книга раскрылась на драматической сценке, и пришлось читать ее по ролям. Это было очень необычное ощущение. Написанное словно оживало, становилось трехмерным, объемным.

– Как театр! – восторгалась Майя, шевелясь от предвкушения у Ильи под боком. – Ну, давай же. Вот спорим, что тебе просто слабо!

– Ты так думаешь?

– А сейчас посмотрим!

И она начала:

– Замотался ты.

А он продолжил:

– Оттого, что бегу.

– Да от кого ж?

– От грядущего года.

– А меня увидел…

– И остановился.

– Ты не смуглый.

– Я – ночной человек.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Дай воды.

– Колодца нет.

– Умру от жажды.

– Я б тебя напоила молоком своих грудей.

А дальше Илья захлопнул книгу, сказав, что на сегодня достаточно.

– Но мы не дочитали! – возмутилась Майя.

Но он положил Лорку на тумбочку и выключил свет.

– Спокойной ночи, Май, – поцеловал в макушку.

Он ее хотел. Скучал по телу ужасно, желал трогать, ласкать, целовать и брать. Но самое большее, что позволял себе за последний месяц – обнять и поцеловать. В том состоянии, в котором находилась Май, с учетом лекарств и потухших глаз, все остальное казалось недопустимым. Немыслимым. Первый шаг должна сделать она. И Илья ждал. И хотел ее безумно.

В один из вечеров, уже в конце отдыха, Майя прочитала:

Был красным ветер вдалеке,

зарей зажженный.

Потом струился по реке -

зеленый.

Потом он был и синь и желт.

А после -

тугою радугой зашел

над полем.

Илья перестал дышать. Там было столько цветов, и Май так легко выговаривала слова, словно… словно видела все это, а в конце даже спросила:

– Красиво, правда?

– Очень красиво, – подтвердил Илья и перевернул страницу.

– Там был рисунок! Синий! Ты играешь не по правилам.

– Ну, ты его рассмотрела, – он изо всех сил старался себя не выдать, захлопнув книгу, поэтому максимально контролировал свой голос, – и я его рассмотрел, но сказал бы, что он морской, потому что там, наверное, моряк.

– А мне подумалось – Пьеро! Открывай обратно.

– Не могу. Мы теперь долго будем искать нужную страницу. Я номер не запомнил.

Илье казалось, он ослышался, выдает желаемое за действительное, но «синий» не отпускал. Май сама не поняла, что сказала в пылу азарта. Но понял он. И боялся поверить. Рисунок был синий. Внутри снова начинало болеть, как в тот день, когда он приехал за ней в общежитие. Словно только-только стянувшие рану концы опять раскрыли.

Рисунок был синий.

Ничего, ничего, Маленькая Май… потихоньку выберемся. Я же обещал.

На следующий день Илья отметил в книге все страницы с рисунками и попросил на стойке регистрации сделать копии листов. Потом зашел в магазин, где продавались пасты, зубные щетки и разные другие мелочи, которые часто забываются дома. Он купил там детский набор карандашей. Всего шесть цветов. Но все же…

Рисунки и карандаши Илья положил на стол.

***

Карандаши лежали на столе. Рядом со стопкой контурных рисунков из книги Лорки. Привет от Июля. Майя заглянула на балкон, в спальню. Его нигде не было. А карандаши звали. Манили. Шептали.

Синий. Красный. Зеленый. Желтый.

Она медленно прошла к столу. Села. Не торопясь, открыла коробку. И забыла про все.

Когда в последний раз разукрашивала? В детскому саду, наверное. Сейчас иначе. Трудно объяснить, в чем разница между тогда и сейчас, но она принципиальна.

Карандаш летал в руках. Ненужный отбрасывался, брался другой. Менялись цвета, яркость, переходы. И что-то при этом менялось в ней самой.

Майя была уже на середине второго рисунка, когда поняла, что не одна. Подняла голову. В проеме спальни стоял Июль. Откуда он там взялся?! Она же проверила спальню!

– Ой, я думала, тебя нет. Где ты прятался?

– Работал.

Тут до нее дошло. В спальне есть свой балкон. А на нем – столик и плетеные стулья. Там Илья и был все это время.

А сейчас так и стоял в проеме двери. И смотрел на рисунки. Майя подавила неуместное желание перевернуть странички. Вместо этого подвинула раскрашенный лист ближе к краю стола.

– Я же говорила, что он синий.

– Синий Пьеро? – голос из дверного проема был тоже немого синий.

– А какой еще? – неужели не очевидно?!

– И правда, – чудо чудное, но Июль с ней в кои-то веки согласился. – На белого моряка не похож. Я… – какой-то совершенно не свойственный ему неопределенный и даже неуверенный жест рукой. – Я пойду, позвоню. Надо.

Майя с некоторой растерянностью смотрела на закрывшуюся за ним дверь. Наверное, проблемы с бизнесом. Он же на работе все равно, даже если здесь, с ней. Она уже привыкла не обращать внимания на эти звонки. Она уже начала иногда узнавать что-то знакомое в его словах. Майя перевела взгляд на стол. Рисунок звал. Сочный, брызжущий зеленью рисунок.

Она его почти завершила, когда в окна непрошеным гостем застучал дождь. Майя улыбнулась этим умиротворяющим звукам. И спохватилась только через пару минут. Если Илья работал на балконе, то там остался ноутбук. Нежную оргтехнику надо спасать срочно!