Или вот приведу заявление сенатора и будущего президента США Гарри Трумэна, сделанное 23 июня 1941 года, то есть на следующий день после нападения гитлеровской Германии на СССР: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и таким образом пусть они убивают как можно больше!»

Каково? Причем обратите внимание — сказано это не в узком кругу, а корреспонденту популярнейшей газеты «Нью-Йорк таймс».

Вик. К. Помню и еще одно, так сказать, образное выражение той же мысли Трумэна: «Если мы положим Германию в гроб, то Россию надо положить на операционный стол». То есть, чтоб делать с нами все что угодно…

Вад. К. Однако это у наших либеральных историков и журналистов, видимо, цинизмом не считается. Любезная их душе Америка и ее деятели могут быть только мудрыми, цивилизованными, гуманистическими, защищающими права человека и т. п. Даже если тот же Трумэн бросает атомные бомбы на японские города — без какой-либо крайней военной надобности, а просто так — для эксперимента и, конечно, для устрашения мира. Вот они, двойные стандарты Запада и «туземных» его подпевал в нашей стране!

Вик. К. А в каком смысле вы говорите об историке Наринском и ему подобных как о носителях «культа личности»?

Вад. К. Ну как же! Они ведь предъявляют Сталину высочайшие моральные требования, каких деятелям Запада отнюдь не выдвигают. Причем требуют, чтобы Сталин неукоснительно соблюдал некие абстрактные нравственные нормы и принципы во внешнеполитических делах в ситуации войны. И кто требует! Александр Николаевич Яковлев или тот же Волкогонов, которые продемонстрировали в своих писаниях и в своем поведении полное отсутствие всяких нравственных норм…

Вик. К. Да, как говорится, чья бы мычала. А безнравственное поведение лидеров западных стран, которые волею судеб стали вроде бы нашими союзниками в ходе великой войны, проявилось ведь с вопиющей наглядностью! Хотя по вполне понятным причинам тут нынче тоже многое старательно замалчивают. Чего стоила вся эта до крайности неприличная возня с открытием второго фронта…

Вад. К. Вы правильно употребили определение — неприличная. Ведь реальную войну Великобритания и США начали только через три года после 22 июня 1941-го! Когда наши войска уже вышли к государственной границе и готовы были начать победный поход по Европе.

А что было до этого? Да именно неприличная возня — отговорки, увертки, оттяжки, пускание пыли в глаза. Между тем уже тогда, во время войны, всем были очевидны истинные причины. Теперь же рассекречен ряд документов, которые официально подтверждают, что скрывалось за дипломатически-пропагандистскими уверениями союзников, будто они интенсивно готовятся воевать против Германии вместе с нашей страной. Уверения — одно, реальные планы и действия — совсем другое!

Вот 16 декабря 1941 года Черчилль по пути в Америку составляет очень знаменательную программу, посвященную целям действий Великобритании и США. Вспомним, что за десять дней до этого, в ночь с 5 на 6 декабря, началось мощное контрнаступление Красной Армии под Москвой, развеявшее уверенность многих в непобедимости германских войск. Так вот, Черчилль с этого начинает: «В настоящий момент фактом первостепенной важности в ходе войны являются провал планов Гитлера и его потери в России. Вместо предполагавшейся легкой и быстрой победы ему предстоит… выдерживать кровопролитные бои». Но дальше? Что следует за такой констатацией? А вот что:

«Ни Великобритания, ни Соединенные Штаты не должны принимать никакого участия в этих событиях, за исключением того, что мы обязаны с пунктуальной точностью обеспечить все поставки, которые мы обещали».

Вы понимаете? Оказывается, цель действительного участия в действительной войне с Германией даже и не ставилась!

Ну а вся задача двух стран в наступающем 1942 году была сведена к следующему: осуществить «оккупацию Великобританией и Соединенными Штатами всех французских владений в Северной Африке и установление их (то есть Великобритании и США) контроля… над всем Североафриканским побережьем от Туниса до Египта, что обеспечит, если это позволит положение на море, свободный проход через Средиземное море к Ливану и Суэцкому каналу».

Таким образом, цель была не в реальной и эффективной войне против Германии для скорейшего ее разгрома, а в обеспечении прохода по Средиземному морю к британским колониям в восточной части Африки и в Азии, поскольку другой возможный путь — вокруг Африки был примерно на 15 тысяч километров длиннее…

Вик. К. Словом, цель сугубо своя — без оглядки на льющуюся кровь русских, советских людей.

Вад. К. Именно так, и Черчилль это неоднократно подчеркивает.

Вик. К. Вся дальнейшая политика союзников строилась ведь в том же расчетливо-корыстном духе?

Вад. К. Безусловно. Пройдет около года после составления сэром Уинстоном процитированного документа, Красная Армия в ожесточенных боях остановит гитлеровское наступление под Сталинградом — и тот же Черчилль разработает еще один секретный меморандум. Тоже весьма характерный!

«Все мои помыслы обращены прежде всего к Европе, — пишет он, заметьте, во время Сталинградской битвы. — Произошла бы страшная катастрофа, если бы русское варварство уничтожило культуру и независимость древних европейских государств. Хотя и трудно говорить об этом сейчас, я верю, что европейская семья наций сможет действовать единым фронтом, как единое целое…»

Вик. К. Возникает вопрос: против кого?

Вад. К. Да ясно же — против «русского варварства»! Под Сталинградом и на всем протяжении огромного фронта русский народ и другие народы нашей страны кладут свои жизни, в том числе за культуру Европы, а в это время называющие себя союзниками вынашивают тайные планы, как объединенными усилиями расправиться с «этой страной».

Вик. К. Вот где верх безнравственности и цинизма!

Вад. К. Интересы, правят интересы. И это не приходит в голову на Западе никому вменять в вину — Черчиллю либо Рузвельту. Наоборот, эти фигуры безоговорочно представляются не только великими политиками, но и выдающимися представителями западной цивилизации. Ну а Рузвельт — так просто образец благородства, особенно для наших «туземных» авторов, которые могут говорить и писать о нем только с восторженным придыханием. Между тем не кто иной, как он, Рузвельт, еще 1 апреля 1942 года одобрил доклад начальника штаба армии США Маршалла, в котором осуществление высадки войск в Европе «ставилось в зависимость от двух условий:

1) Если положение на русском фронте станет отчаянным…

2) Если положение немцев станет критическим…»

Обратите внимание: в одном случае — «отчаянное», в другом — всего лишь «критическое». Очень пристально отслеживалось это в США, и, когда к середине 1944 года положение немцев стало уже несомненно критическим, Америка начала реальную войну. Причем для нее, так же как для Англии, по сути это была теперь война не столько для разгрома Германии, сколько для «спасения» как можно большей европейской территории от России…