переводили взгляд с закрывающей рот служанке Хамифе на раскрытое окно и обратно, а потом одновременно Фитах свистнул в свисток у себя на шее, а Шимхани развернулся и крикнул куда-то вниз:

– Сибил!

***

Хинамон бежал на север, в противоположную сторону от той дороги, которой пришёл к особняку. Он знал, что там лес, а за лесом начинаются горы. Особняк серого барона находился практически на самом севере столицы и это был лучший путь прочь. В горах его ни за что не нагонят, это его стихия. Вот только чего разведчик совсем не ожидал, так это настолько скорой погони.

Он услышал их ещё до того, как успел добежать до леса. Гончие. Специально обученные пантеры, убежать от которых практически невозможно. Конечно, были разные магические уловки и против этого зверя, но Хин их не знал. А прятать свой запах он толком никогда и не умел. Так уж вышло. Так что ему ничего больше не оставалось, как просто бежать. Ведь насколько бы быстрыми ни были пантеры, позади них бегут самые обычные сварты, так что шанс всё ещё был. Тем более дело шло к вечеру, а это время магии…

Они нагнали его у самой кромки леса. Две пантеры пролетели мимо, едва не вонзив свои клыки в руки и ноги сварта.

Вспышка молнии и две тлеющие тушки рухнули, даже не пискнув.

Но всё оказалось намного сложнее. Гончих было далеко не две. А преследовавшие их сварты не шли пешком, как изначально думал Хинамон. Они ехали верхом. А это уже было очень плохо. Ведь сам эльф уже порядком выдохся и не был готов к бою.

Эльф резко остановился, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Он решил встретить преследователей лицом к лицу. Прятаться смысла не было – гончие с лёгкостью его найдут. Да и у наездников вполне могут оказаться сквозные очки (специальные очки, способные видеть сквозь иллюзорные преграды, включая камуфляжные заклинания). Бежать? Наездники с лёгкостью нагонят его и схватят. Оставался единственный шанс – драться. И победить.

Хинамон приготовился, пропуская всё больше и больше энергии через себя, готовясь нанести самый мощный из всех своих ударов, едва появится хоть один из этих наездников. Но те внезапно как в воду канули.

Эльф прислушался, но не услышал ничего. Совсем ничего. Ни шороха листвы, ни воя ветра, ни рыка гончих, ни мягкого шага мрак-пантер.

Он понял, что происходит – слишком поздно.

Только он решил направить часть переработанной энергии на защиту, как понял, что уже не может и шевельнуться. Вся набранная им энергия внезапно испарилась, будто её и не было, а потом пелена спала, и он увидел нескольких наездников на мекантерах, окружавших его со всех сторон.

Кто бы ни словил разведчика в эту ловушку, он был отличным псиоником.

Хин опустил взгляд вниз.

Всё его тело было обмотано магическими цепями.

– Ну вот ты и попался, – ухмыльнулся один из наездников.

А потом кто-то ударил его по голове и всё исчезло.

Глава 40: Предатель

Когда Ричард добрался до южной окраины города, практически разрушенной в последние годы, откуда ушли даже крысы и остались лишь те, кому больше некуда было идти, уже начало светать.

Первые лучи солнца пробежались по верхушкам обгорелых досок, почерневших дымоходов, покосившихся крыш давно заброшенных домов.

Давно он тут не был. Давно не гулял по этому кладбищу воспоминаний, давно ушедшей юности. Давно не навещал родные, когда-то, кварталы, ныне больше похожие на поля сражений. Давно.

После войны население Айлангарда резко сократилось и людей начали насильно перетаскивать ближе к центру. Их заставляли кучковаться, как овец, чтобы легче было надзирать. И они кучковались. Родные кварталы превращались сначала в гетто, а затем и в кладбища. Сейчас же северные и южные кварталы Айлангарда запрещены к посещению без специального допуска. Такие дела.

Он обходил одну груду мусора за другой, вспоминая, что когда-то эти горы были ещё чьими-то домами, целенаправленно двигаясь в определённом направлении, пока ни вышел к небольшой площадке, заставленной по кругу полусгнившими деревянными коробками. Площадку с трёх сторон ограждали дома, или точнее то, что от них осталось, а в дальней части площадки, опёршись руками о колени, сидел в ожидании Питер Рафф, по кличке Молот.

– Нашёл-таки, – буркнул Пит.

Стивенсон медленно огляделся, витая где-то в облаках, улыбнулся, перевёл взгляд на Раффа.

– Здесь всё и началось, – грустно обронил Ричард.

– Иначе бы я сюда не пришёл, – пожал плечами Молот.

– Да, ты прав, – опустив глаза лидер.

– Ты пришёл один. Почему? – в лоб спросил здоровяк.

– Я хотел поговорить, – пояснил Рич.

– Поговорить? – вскинул брови Пит. – И о чём же?

– Я не верю, что ты нас предал. Расскажи, как всё было. Я выслушаю всю историю, сколь длинной бы она ни была. И помогу, чем смогу, – твёрдо заявил лидер.

– Ты так хочешь услышать, что меня на самом деле пытали и заставляли, или купили, наобещав горы всего? – расхохотался Рафф. – Да вот только не было такого, Рич. Нет. Всё было намного проще. Я сам пришёл к имперцам.

– Что? – не поверил в услышанное Стивенсон.

– Что слышал, – нахмурился Молот. – То, что вы делаете… да, это было весело, когда мы начинали здесь, – он обвёл округу руками, – но потом, когда появился Глен, когда с нами связались повстанцы и этот генерал Дирген. Это стало слишком опасно, Рич. Слишком опасно. Тебе плевать на жизни остальных. Сколько ребят должно погибнуть, пока ты наиграешься в войнушку? Я сам пошёл к имперцам. – Он ткнул большим пальцем прямо в свою необъятную грудь. – Пошёл, чтобы выкупить жизни тех, кто был в убежище. Я знал, что с тобой пойдут только самые боевые. Что если вы проиграете, а ты умрёшь там, в этом долбанном лагере, остальные просто разойдутся и забудут про всю эту ерунду, про всё это сопротивление. Вот почему я вас предал и сделал бы это ещё раз.

Ричард молчал. Он не знал, что ответить на всю эту тираду. Пит просто хотел спасти друзей. Вот и всё. Как можно судить того, кто просто хотел спасти друзей? А друзей ли? В голове тут же пронесся образ Анны, зацепив какие-то струнки, которые до того никто никогда не цеплял. Стивенсон испытал ревность и ляпнул то, чего, возможно, не стоило говорить в данных обстоятельствах.

– А всех ли ты хотел спасти, – обронил вдруг лидер. – Или только одного?

Лицо Раффа побагровело и приобрело такое выражение, какого Рич не видел у друга ни разу, со дня их знакомства.

– Да, ты