Затем, отняв ладонь, сказал уже в сотовый:

– Ладно, Че, засылай своего человечка! Пора переходить от слов к делу! Где он?! Пусть присаживается ко мне за столик!

Крупнов двинулся через зал этой неприятной забегаловки, в которой столуется разное быдло. Он шел на негнущихся ногах, как робочеловек, он был так напуган, что с трудом сдерживался, чтобы не заорать в полный голос, он натыкался по ходу на каких-то сторонних людей, он помнил лишь о том, что должен выбраться на свежий воздух из этой тошнотной забегаловки и что он – если хочет жить – должен держать сотовый возле уха и продолжать эту дикую беседу…

– Значит, жизнь вам еще дорога, господин Крупнов? Идите, не оборачивайтесь! Вышли? Теперь налево! Поворачивайте налево, резвее шагайте, синий микроавтобус, только без глупостей, ладно?!

Вслед за Крупновым из-за стола встала девушка в байкеровской «косухе»; она, не глядя по сторонам, спокойно направилась к другой стеклянной двери, расположенной возле стойки с закусками и кассовыми аппаратами.

В 13.52 на пульт дежурного по городу поступил сигнал – повторное предупреждение о готовящемся теракте.

Перед оператором на плоском жидкокристаллическом экране компьютерного терминала высветился рядок цифр – со своего сотового телефона опять звонил гражданин, назвавшийся Че, всего несколькими минутами ранее он предупреждал о взрывном устройстве, заложенном в районе Рижского вокзала.

Оператор мигом перекоммутировала звонок на дежурного оператора Антикризисного центра, функции какового – до полного прояснения ситуации – взял на себя старший смены СЦСБР.

Но далее случилось неожиданное: вместо нового сообщения, дополняющего крайне скупую первоначальную информацию о возможном теракте, в линии сотовой связи вдруг зазвучали сразу два мужских голоса.

– …пятьдесят «лимонов»… и не «зеленью», не баксами, а в европейской валюте!

– Ну-у-у… эт-то несерьезно! – едва скрывая раздражение, бросил в трубку Новосельцев. – Знаешь, дорогой… с такими вот запросами ты вообще рискуешь ни черта не получить! Ну?! И где твой полномочный делегат?! Долго я тут буду еще торчать?

Девушки-студенточки встали, одна из них, бросив взгляд куда-то под ноги, удивленно приподняла бровь:

– О-о… кто-то сумку забыл!

Она взялась за ремень и подняла с пола довольно объемистую, из черной кожи, сумку.

– Я передумал, полковник! – донеслось из трубки. – Причин две: ты – плохой переговорщик, а у меня еще полно гексогена! Так что, «Аллах акбар!!!»

– Не трожь сумку! – рявкнул от стойки Артем. – Григорьич, атас!!!

Новосельцев медленно привстал, прикипев взглядом к невесть откуда взявшейся кожаной сумке с заклепками, которую зачем-то подняла с пола эта дура-студенточка, а навстречу уже бешено неслась, вырвавшись на волю, показавшаяся ему аспидно-темной раскаленная пустота…

Теперь уже «Гелентваген» мчал своих пассажиров в обратном направлении, с юго-восточной окраины – в центр!.. Марьино… Каширское… Варшавка…

Агенты переругивались практически всю дорогу; что же касается Ганса, то он помалкивал, дремал – или же делал вид, что дремлет, – на заднем сиденье джипа: разбирайтесь сами между собой, потому что все это не моего собачьего ума дело…

Беседа их уже дошла до той степени накала, когда в ход пошли разные обидные слова. Рейндж, к примеру, вновь обозвал свою напарницу «медной гадюкой», «барабанщицей», – имелось в виду, что Измайлова в последнее время «стучит» на него руководству – подлой Змеюкиной и даже обозвал «подругой безбашенного Ганса» (забыв о том, что он недавно обещал ее четвероногому корешу гору отборных сахарных косточек…). Измайлова, в свою очередь, запамятовав о своей недавней лестной оценке, данной ею старшему коллеге – «теперь-то я понимаю… почему тебя так ценит руководство», – обозвала Мокрушина «совершенно безответственным товарищем» и тут же перешла с ним на официально-ледяной тон…

– Все, баста! – заявил Рейндж. – Лично я отправляюсь на стрелку с моим чеченом! А ты, Анна, можешь ехать в контору… ну или еще куда! Б-блин!.. послушался тебя, кретин, надо было спокойно сесть в свою тачку, никто ж за нами не погнался!

– Я должна связаться с оператором…

– Даже и не пытайся! – Рейндж успел перехватить ее руку, когда Измайлова попыталась вытащить из гнезда микрофон их мощной автомобильной рации. – Пойми, для меня это как вопрос жизни и смерти!

– Вас уже чуть не убили сегодня, – неодобрительно сказала агентесса. – У нас пять трупов за плечами, а вы себе, Владимир Алексеевич, хотите новых приключений найти… Нет, я все ж свяжусь с конторой, может, Сергей Юрьевич уже у себя на месте?

Рейндж опять заблокировал ее попытку воспользоваться рацией. Можно было ожидать, что Ганс вступится за свою хозяйку, но тот продолжал дрыхнуть на заднем сиденье, свернувшись кренделем: то ли набрал суточную норму по количеству перегрызенных человеческих глоток, то ли попросту сохранял спокойствие, ожидая от своей хозяйки лишь команды «фас!»…

– Мне надо поговорить с этим вайнахом! – продолжал он гнуть свою линию. – Крюк небольшой, минутное дело.

– Оператор заметит, если мы сойдем с маршрута! Наши передвижения контролируют по показаниям поисковой системы «Нимрод»! Сами слышали, что нам было сказано: «Следуйте на явку в Мневники, там вас будут ждать товарищи, дальнейшие инструкции получите уже от них…»

– Вот именно! Вот там нас будет дожидаться «группа товарищей»! И что? Все… ж…! Повезут нас для серьезного базара в балашихинский центр или еще куда! Начнется разбор полетов, дело может закончиться общением с нашей инквизицией. Понятно, я все беру на себя, даже того мента, которого загрыз твой приятель.

– Так они вам и поверили! – хмыкнула Измайлова. – Я, кстати, приучена сама за себя отвечать.

– Даже если и отмажемся, то нас с тобой определят… на всякий, так сказать, пожарный – на карантин! Закроют на базе недельки на две, и что тогда?

– Ничего страшного. Для вас, Владимир Алексеевич, это будет даже полезно, потому что вам, я так думаю, нужно как следует отоспаться.

– Тьфу ты, чертова баба! – Рейндж от досады сломал в пальцах только что извлеченную из пачки «мальборину». – Пойми, что вайнах – этот мой Руслан.

– Вы вчера о чем-то шептались с ним, а сегодня на вас засаду возле дома кто-то устроил…

– …он ни с кем, кроме меня, откровенничать не станет! Это очень, очень ценный… потенциально… источник! У-ф-фф… Вот что, Измайлова!

– Что, Владимир Алексеевич? – глядя на дорогу, спросила агентесса.

– Ну да, согласен, стремно, конечно… Или мы едем с тобой – сейчас же! – на рандеву с Русланом, который меня ждет в условленном месте, или тогда…

– Что тогда? – терпеливо, как у идиота, с которым нужно разговаривать спокойным тоном, поинтересовалась Измайлова. – Что?