Они с Алисой приблизились к Давиду и остановились прямо перед ним. Фэй встала позади нее, осторожно потянула бретельки платья вниз по плечам. Платье элегантно сползло с Алисы и легло у ее ног небольшой кучкой — теперь она стояла голая между Фэй и Давидом. Тот смотрел, открыв рот, но не шевелился, сидел неподвижно, прижав к бедру бокал с виски и не сводя глаз с Алисы.

— Нравится она тебе? — спросила Фэй, лаская соски Алисы.

Та застонала и откинула голову назад, положив ее на плечо Фэй. Руки Фэй медленно скользнули ниже, между ног Алисы. Нащупав самое влажное место, она стала ласкать ее так, как любила ласкать сама себя.

— Нравится она тебе? — снова спросила она.

Алиса тяжело дышала. Под пальцами Фэй стало еще более влажно.

Давид медленно кивнул. Расстегнул брюки и вынул свой вставший член, водя по нему правой рукой вверх-вниз. Фэй продолжала ласкать подругу.

Алиса сделала шаг к Давиду. Села на него верхом. Стала тереться о его бедра в такт музыке. Убрала его руки от члена. Принялась тереться об него, не вводя его в себя. Фэй обогнула кресло и расстегнула на Давиде рубашку. Стала водить руками вокруг его сосков, то и дело нежно пощипывая их. Потом стала ласкать соски Алисы. Наклонилась вперед через Давида, и их с Алисой губы соединились, языки встретились, пока Алиса продолжала двигаться вверх-вниз и тереться о член Давида.

Давид сидел как парализованный — он был полностью в их власти.

— Прикоснись к ней, — прошептала Фэй, взяла его руку и положила ее на грудь Алисы.

Затем встала, скинула одежду, притянула к себе Алису, поцеловала ее и опустила ее голову себе между ног. Постанывая, уперлась спиной в стену.

Давид бросил на Фэй вопросительный взгляд, и та кивнула. Быстро сорвав с себя одежду, он встал рядом с Фэй перед Алисой. Фэй кивнула в ответ на невысказанный вопрос Алисы. Она не ревнует. Она готова поделиться. Давидом. Алисой. Здесь и сейчас никто не принадлежит никому.

Стоя на коленях, Алиса удовлетворяла их по очереди. Фэй встретилась глазами с Давидом, слабо улыбнулась, закусила губу и схватила Алису за волосы.

— Теперь наша очередь. А ты смотри. Пошли.

Она взяла Алису за руку и потянула ее к диванам. Алиса легла на спину на один из диванов, а Фэй пристроилась над ней валетом, так что язык Алисы оказался у нее между ног. Сам же она начала медленно лизать Алису. Боковым зрением видела, как Давид сидит рядом, а его рука двигается вверх-вниз.

У Фэй потемнело в глазах от наслаждения, когда Алиса стала лизать ее. Когда оргазм завибрировал во всем теле, она отдалась ему и закричала в голос. Перестав лизать Алису, она перекатилась на сторону на огромном диване и требовательно посмотрела на Давида.

— Хочу увидеть тебя с ней, — сказала она.

Он поднялся и подошел к ним.

Алиса встала на колени и выгнула спину, а Давид быстро вошел в нее. Фэй ощущала, как возбуждение волнами распространяется по телу по мере того, как толчки Давида становятся все сильнее. Она начала ласкать клитор Алисы и почувствовала, как его член стукается о ее руку. Свободной рукой погладила его мошонку, горячую и тяжелую.

— Тебе нравится? — спросила она, хотя ответ был написан у него на лице.

Через некоторое время Фэй уже не могла сдерживаться: она хотела его. Весь низ живота влажно и горячо пульсировал от нестерпимого желания. Она встала рядом с Алисой в той же позе и сменила ее. В блаженном опьянении все вокруг виделось ей как в тумане: свечи, обнаженные тела, огонь в камине…

Голоса и вздохи…

Все было как во сне.

Голова кружилась.

Губы Алисы, касающиеся ее набухшего соска. Пальцы Алисы, ласкающие ее, когда Давид входит в нее с такой силой, что наслаждение, смешанное с болью, распространяется по всему телу, до последнего нервного окончания.

Фэй произносила то, чего никогда раньше не говорила; в голове крутились мысли, каких она никогда раньше не думала.

Потом они все втроем растянулись на диване, смеясь и тяжело дыша — уставшие, потные, липкие, — однако возбуждение еще жило в теле, и все готовы были продолжить.

«В некоторые моменты забываешь, что ты человек, и в этом квинтэссенция человеческого бытия», — подумала Фэй и закрыла глаза. Потом она ощутила губы Алисы, двигающиеся вниз по ее телу. Она любит Алису. Она любит Давида.

Фьельбака, давным-давно

Пенное море поглотило тела Томаса и Рогера. Только что они существовали, а теперь от них остались одни воспоминания да корм для рыб. Проходящие здесь течения сильны и непредсказуемы — авось их тела никогда не найдут.

Вцепившись в штурвал, я взяла тот же курс, которого держался Рогер.

Из каюты вышел проспавшийся Себастиан, сонно огляделся вокруг.

— А где Рогер и Томас? — удивленно спросил он. Подошел ближе, прищурился, разглядывая меня. — Что случилось? У тебя весь рот в крови…

Я намеренно не стала умываться. Придется напугать Себастиана, чтобы он молчал.

Брат стал звать Томаса и Рогера. Я равнодушно смотрела на него. Затем тихо произнесла:

— Они упали в воду.

— Что ты сказала?

Я вперила в него взгляд, и он, должно быть, увидел в моих глазах нечто новое, пугающее. Попятился.

— Я ударила их веслом, так что они упали за борт, — пояснила я и кивнула в сторону весла, которое так и лежало на том месте, где я накинулась на них. — Рогер упал сразу. Томас зацепился за борт, так что я укусила его, чтобы он отпустил руки. Поэтому у меня на губах кровь.

Широко раскрыв глаза, Себастиан сделал шаг ко мне.

— Мы оба прекрасно знаем — ты ничего не решишься сделать в одиночку, — спокойно сказала я. — Эти дни миновали.

Он остановился в полуметре от меня. Я облизнула губы, ощутила металлический привкус крови Томаса.

— Если ты тронешь меня хотя бы пальцем, я тебя убью, Себастиан. Ты понял? Я больше не твоя игрушка, чтобы делать со мной все что захочется. А если сболтнешь, что случилось, я скажу, что это ты их столкнул, и обо всем другом тоже расскажу. У меня есть доказательства твоих изнасилований.

Последнее было ложью.

Себастиан что-то пробормотал, но я не обратила внимания на его слова.

— Единственная причина, по которой я оставила тебя в живых, — потому что мама тебя любит.

Я прислушивалась к себе, пытаясь понять, что испытываю по поводу содеянного, — ведь я лишила жизни двух человек. Однако с удовлетворением осознавала: я сделала только то, что вынуждена была сделать, чтобы выжить. Вероятно, именно в тот момент я и стала взрослой.

Себастиан стоял, уставившись на меня. Но злость, только что столь явная, вмиг улетучилась — казалось, он смирился. Признал себя побежденным.