Поджечь и потушить ветку, растопить лед, создать ветер – все это казалось детскими шалостями, знакомыми еще с первых лет при Дворах. Но наступало время учебного боя, и все повторялось вновь. Земля не нападала, Огонь не слушался. Высушивая Огнем их одежду, мокрую после творений Мирры и Рика, Мик всякий раз избегал встречаться с Рут взглядом.

«Они не ждут, давай сейчас! – вдруг прозвучал голос далла у Рут в голове. – Пусть прощаются с бровями и ресницами».

Рут так и не поняла, ее собственное отчаяние или же гнев Мика послужили тому виной, но Стихия вышла из-под контроля. Перед глазами заплясали черные и красные пятна, кровь громко застучала в ушах.

«Стоп!» – на этот раз Орион успел среагировать вовремя.

– Вы должны управлять Стихией, а не наоборот. – Он недовольно нахмурился. Мирра с Риком испуганно жались друг к другу, Мик пристыженно опустил глаза. – Давайте еще раз.

* * *

– Я так и думал, что ты тут. – Мик переступил порог небольшой веранды, выходящей во внутренний сад, и зябко поежился. – Не замерзла?

Рут поплотнее укуталась в новую шерстяную накидку и покачала головой. Она приходила сюда каждый вечер, перед обрядом Четырех. После долгих дней в Огненном дворе Рут нравилось просто ощущать первозданную, дикую Стихию, которой была напитана местная почва, черная и жирная на вид.

Они прожили в доме Даи уже больше недели. В последние дни пришло неожиданное потепление, из-под рыхлого снега тут и там проглядывала влажная раскисшая земля в клочьях пожухлой травы. Местная осень напоминала Рут раннюю весну в столице, но здесь, на севере, к обманчивому зыбкому теплу добавлялись ледяные ветра, за считаные секунды пронизывающие до костей.

Тут ко многому приходилось привыкать. Ранние подъемы, еще до зари, и многочасовые тренировки с Даей и Орионом, поручения по дому и строгое соблюдение обрядов, постоянное пребывание среди людей – от всего этого Рут к вечеру валилась без задних ног, так что времени тосковать о прошлой жизни у нее практически не было. И все же даже местное небо, невероятно звездное и такое непривычно пустое без несмолкаемого шума воздушных кораблей, казалось Рут чужим и пугающим.

– Как ты после тренировки? – Мик прошел еще немного вперед и встал рядом, вглядываясь в сгущающийся сырой сумрак.

– Уже лучше, – соврала Рут не моргнув глазом. – В одной рубашке на таком ветру долго не простоишь, пойдем в дом?

– Еще минуту, – попросил Мик.

Он опустил плечи и невидящим взглядом смотрел куда-то сквозь поднимавшийся от земли туман. Рут отметила про себя, каким измотанным выглядит далл. Не в привычках Мика было жаловаться или впадать в панику, но сквозь военную выправку, привитую ему Рысем, нет-нет да и проскальзывали неизменные усталость и страх последних недель.

Рут осторожно положила ладонь ему на плечо. Молчаливая забота все больше становилась неотъемлемой частью их жизни. Мик опустил голову и тихо заговорил:

– Нам нужно больше тренироваться. – Видно было, что слова даются ему непросто. – За плечами у императорской семьи столетия накопленных силы и знаний и многочисленная, прекрасно обученная армия. А у нас есть только мы, еще несколько месяцев назад даже не знавшие всей правды про истинных даллов, и та армия, что собирается здесь. Я не видел этих людей, Рут, но едва ли среди них много профессиональных военных. И сколько их вообще? На одной жажде справедливости далеко не уедешь. И ведь время уходит, как скоро мы уже не сможем ничем помочь моим родителям и семье Лайма?

Мик замолчал, но Рут знала, что это было далеко не все, о чем он хотел сказать. Ее и саму съедали подобные сомнения и страхи. С ними никто не говорил о том, что будет дальше, кроме как в самых общих чертах. «Сперва совладайте со своей Стихией», – повторял Орион, уходя от всех вопросов. Это было продиктовано соображениями безопасности, но совсем не внушало уверенности в завтрашнем дне. И были еще руки Рут, слушавшиеся ее куда хуже, чем раньше, – она знала, Мик не меньше нее боится, что ожоги навсегда лишили ее возможности полноценно творить. Рут подождала мгновение, убедившись, что далл договорил, прежде чем ответить.

– Но мы обязаны хотя бы попробовать, – очень тихо, почти шепотом сказала она. – Другого пути нет теперь, когда мы все знаем. Нам придется доверять этим людям.

Мик опустил плечи еще ниже, будто придавленный тяжестью ее слов.

– К слову, о доверии. Мы должны поговорить с Даей.

За прошедшую неделю им так и не представилась возможность обсудить с Даей то, что они узнали в ней безумную кавитэ с городской площади. Хозяйка дома все время участвовала в бессчетном количестве дел, находясь, кажется, в десятке мест одновременно, и почти никогда не была одна.

– Вот вы где! – на крыльце внезапно появилась румяная улыбающаяся Вьюга, бесцеремонно прервав их разговор. Рут все чаще казалось, что, стоило где-то появиться Мику, Вьюга непременно возникала следом, но она гнала от себя подобные мысли. – Идете на обряд Четырех?

– Конечно. – Мик расправил плечи и улыбнулся Вьюге. – А как же иначе.

* * *

Прежде Рут никогда не бывала так далеко от Предела. Ей всегда нравилась осень в столице – увядание роскошных садов во Дворах, сбор урожая, привычный наплыв пациентов в лечебнице и ощущение Земли, вступившей в полную силу.

Здесь, в Себерии, осень заканчивалась, толком не успев начаться. Кругом уже лежал снег, и короткие хмурые дни угасали раньше, чем Рут их замечала. Казалось, вся жизнь превратилась в один долгий морозный вечер.

Привыкнуть к быту себерийцев тоже было непросто. Жизнь в Краю Ветра подчинялась своему устоявшемуся укладу, так не похожему на столичный. Здесь ценили простоту и трудолюбие, а также умение жить в мире и защищать свой дом. Еда себерийцев была грубоватой, но сытной и вкусной, а в скромно обставленных домах царила чистота. Сами они отличались прямотой и немногословием. Здесь жили в основном семьи охотников и рыболовов, промышлявших своим ремеслом многие поколения. После прошедшей войны Элемента объявила Себерии экономическую блокаду, и во всех здешних землях процветала контрабанда. В Краю Ветра никого не делили на «своих» и «чужих», беглецы из Элементы начинали в Себерии жизнь с нового листа, никто никогда не спрашивал их о прошлом и о причине побега. Общим было одно – ненависть к Авруму и отчаянное желание отстоять независимость своей страны. Рут чувствовала себя здесь чужачкой. По сравнению с нынешней жизнью Дубы казались ей почти родными.

Себерия столетиями находилась в непростых отношениях с Элементой, яростно отстаивая свои границы и принимая многочисленных беглецов и мятежников.