А Захара убить нетрудно. Соус видел, как мужик с соседней шконки перекладывал из одного носка в другой ложку с заточенной ручкой. Сиделец этот ни с кем не конфликтует, по ночам должен спать крепко, надо бы одолжить у него заточку. А ночь уже близка, скоро отбой.

Первым из-за стола поднялся Захар. Его слегка повело в сторону, Халам подал ему руку, но Захар отказался от его помощи. Он вышел из-за стола и остановил свой взгляд на Соусе.

Взгляд у Захара спокойный, незлой, и Соус легко мог бы выдержать его. Но нельзя этого делать, Захар может увидеть вызов в нем.

Захар ничем не выдал своих мыслей или даже приговора насчет Соуса. Он вернулся на свою шконку, лег, закрыл глаза. А к Соусу подошел скуласто-мосластый Малахол.

— Марафет в хате наведешь, — небрежно сказал он. — Тряпка на параше.

Малахол сплюнул на пол и растер плевок ногой. Соус уныло кивнул, соглашаясь, а после отбоя взялся за тряпку.

Но прежде чем вымыть полы, ему пришлось вычистить загаженный толчок. Он возился с дерьмом и представлял себя в роли обиженного. Если его опустят, дерьмо будет в его жизни на завтрак, обед и ужин. Да и не жизнь это будет… Лучше умереть. А еще лучше завоевать себе право на достойную жизнь.

Сосед уже спал, когда он вернулся на шконку. И в блатном углу жизнь улеглась, затихла. Табачный дым постепенно оседал на пол, как влага из воздуха — росой на траву.

Но Соус не торопился. Он лежал на шконке и ждал. А время шло, веки тяжелели. Но Соус держался, не засыпал. Потому и дождался, когда Захар поднимется и сам подойдет к нему.

А в руке у Соуса заточка. И он готов к удару.

Захар совсем близко. Соус резко поднялся, вынес вперед руку, но Захар вдруг куда-то исчез. Нет перед ним никого. Только сонная пелена перед глазами. Спит камера. И Захар спокойно лежит на своей шконке. Идти до него совсем чуть-чуть.

Сосед даже не почувствовал, как Соус забрал у него заточку. И никто не заметил, как он подошел к спящему Захару. Горло у него открыто… А рядом лежит Хабал. Сначала Захар, а затем он…

Три — число счастливое. Два раза Соусу не повезло, но третья попытка будет удачной. На этот раз рыба с крючка не сорвется.

Соус замахнулся для удара. И на мгновение замер. На самом деле он покушался на Захара трижды. Сначала похитил его, хотя должен был пристрелить, потом гонялся за ним по горам. На третий раз он ударил его арматуриной по голове. И что? Захар жив и даже угрожает ему…

Что, если Захар заговоренный? Может, он его, Соуса, проклятие?.. Но поздно уже бояться. Рука уже на замахе, заточка в ней держится крепко, еще одно мгновение и все.

Но рука вдруг оказалась в жестком захвате. И лицо Захара — перед самыми глазами, близко, близко. А в живот больно входит что-то обжигающе острое. И боль не простая, парализующая.

— Спокойно, спокойно…

Одной рукой Захар держал Соуса за руку, а другой проворачивал в его животе заточку. И шептал, шептал. Так приговаривают, когда режут любимого кабанчика.

— Все хорошо, все хорошо…

Захар умиротворял Соуса, настраивал его на спокойную встречу с вечностью. Но умирать так не хотелось. А руки уже не слушались, ноги немели. Но еще не умер голос.

— Будь ты проклят, — закрывая глаза, пробормотал Соус.

— Не злись, ты сам виноват…

Соус оставался в проходе между шконками с ножом в животе, но сознание покидало его тело, погружаясь в гудящую темноту. А вслед за ним плыл и голос Захара. Как прощальное напутствие перед дальней дорогой.

* * *

Сначала Соус появился во сне. С заточкой, с диким выражением лица. А потом он пришел убивать в реальности. Те же крадущиеся движения, то же легкое замешательство перед ударом. И взгляд лютый.

Захар его уже ждал. И не просто заточка у него была в руках, а финский нож с длинным и широким лезвием, которое не гнулось, проворачиваясь в теле.

Но вряд ли перед нападением Захару снился вещий сон. Нет, он не ясновидец, просто у Соуса еще осталась совесть. И гордость. Как чувствовал Захар, что это в нем взыграет.

— Ох, ни! — Халам озадаченно скреб щеку, глядя на мертвое тело.

— Сам нарвался, — спокойно сказал Захар.

Он не считал себя жестоким, кровожадным, избегал крайних мер, прибегая к ним только в случаях острой необходимости. Но в таких вот моментах, как сейчас, всегда действовал решительно и без всякой жалости. Может быть, поэтому до сих пор был жив.

— В смысле, упал? — Халам повел рукой сверху вниз.

— В смысле, наехал.

— С кровати он упал… Ну, чего встали! — Халам глянул на своих дружков. — На место его давай!

Соуса отнесли к его шконке, уложили на пол. Нож так и остался в теле.

Халам обошел всех, предупредил каждого. Не было ничего такого в камере, а Соус на нож напоролся сам. Держал его в руке, с ним упал на пол — и привет. Захар все это время спокойно лежал на шконке. Как будто ему было все равно, отмажут его или нет. Но долго лежать ему Халам не дал. Захару пришлось вымыть руки, сменить одежду, испачканную кровью. Пришлось надеть чистую футболку из своих запасов, а кто-то подогнал вроде бы не грязный, но стремный на вид свитер. В этой дерюге хорошо было милостыню на паперти просить. И Захар ее надел. Да, он убил человека, но загружаться из-за него на десять-пятнадцать лет не хотелось. А могли дать все двадцать.

Вертухаи прозевали движение в камере, труп обнаружили только после подъема. А затем начались допросы, выдернули к следователю и Захара. Признаваться он не стал, но в камеру его не вернули. Оказывается, его ждал этап в суд. Срочное заседание грозило таким же срочным решением.

Но его тревога оказалась напрасной. Суд рассматривал всего лишь один вопрос: изменение меры пресечения. В зале суда были только следователь Сажков, адвокат Захара и Жанна, которая все это и организовала. Ни Жака, ни Рапса. Ни Зойки…

Судья не вредничал: заслушал следователя, адвоката и принял решение. В связи с резким ухудшением здоровья Захара освободили из-под стражи под залог. Сняли наручники и показали на все четыре стороны. Но не далее, чем за пределы города.

Он ничего не спрашивал у Жанны, и она не задавала ему вопросы. Хотя косо смотрела на свитер, в котором его привезли.

Жанна была с охраной, но в машину за руль села сама. Ее телохранители заняли место в джипе сопровождения.

— Что это у тебя за свитер такой? Махнул не глядя?

— Чистый, и ладно.

— Где ж он чистый? — Жанна брезгливо провела по свитеру пальцем.

— Крови нет.

— А на твоем костюме?

— Расскажу.

Жанна уже перевела рычаг скоростей в положение «D», когда появился Жак. Он стукнул кулаком по стеклу, и она сняла блокировку с дверей.