Натке никогда в жизни не приходилось так напряженно и быстро соображать, сопоставляя обстоятельства, факты, свои наблюдения и ощущения…

— Это… вы… на красном «Фольксвагене» следили за мной? — еле выдавила она.

— Заметила? Надо же, — усмехнулась Ася. — Значит, не такая уж ты и дурочка.

Она подошла к барной стойке, села на высокий стул и закурила длинную коричневую сигарету.

— Да, я уже месяц слежу за твоим феерическим счастьем. Слежу и боюсь за тебя, маленькая глупенькая девочка.

Пистолета у нее нет, вдруг подумала Ната. Если бы был, она бы не курила расслабленно и вальяжно, а держала ее на мушке. Ведь нет большего наслаждения, чем видеть искаженное страхом лицо соперницы. Да, пистолета у нее точно нет, в такой маленькой плоской сумочке он не поместится… А значит, не стоит ее бояться. Тетке явно за сорок. Несмотря на холеность, дорогую одежду и бриллианты в ушах, она проигрывает ей — в красоте, свежести, непосредственности и даже в том, что Ната в этом доме гостья, а не хозяйка.

Осознав это, она вздернула подбородок.

— Вы бывшая жена Влада?

— У него таких жен… — усмехнувшись, Ася махнула рукой. — Я сто пятая, а ты сто десятая…

— Что вам надо?

— Я же сказала — предупредить тебя!

— О чем?

— Влад — опасный преступник.

— Врете! Вы мне завидуете и хотите вернуть его!

— Дурочка… Я хочу тебе помочь.

— Чего ради? — засмеялась Ната. — Я в вашей помощи не нуждаюсь.

— А я уверена, что скоро ты подпалишь свои беззаботные крылышки. Скажи, ты уже должна банкам несколько миллионов рублей? — Ася посмотрела на нее насмешливо, но с нескрываемой жалостью.

Натке показалось, что ее ударило током… Что молния попала прямо в темечко… Или она с разбегу налетела на бетонную стену… Все, что с таким трудом сложилось в ее мозгу с момента появления дамы в красном — что это соперница и завистница, что она хочет ее напугать и увести Влада, — все это вмиг разлетелось на миллионы мелких осколков, которые невозможно собрать в единую целостную картину.

Откуда она знает про долги банкам?

— Значит, должна, — вздохнула Ася и затушила сигарету прямо о темно-зеленый мрамор барной стойки. — Вон как побледнела…

— Откуда вы… — Ната замолчала, у нее пропал голос.

— Знаю, потому что сама должна пять миллионов рублей.

— Но…

— И еще шесть дур таких же, как мы, должны! Думаешь, с чего он так шикарно устроился?! — Ася окинула комнату, взглядом задержавшись на лестнице, ведущей на второй этаж. — Только ты, девочка, вляпалась хуже всех. Жалко тебя… Влад занервничал что-то в последнее время, задергался. Боюсь, свидетелей убирать начнет, а ты — ближе всех.

— Что вы несете! — крикнула Ната, но голос сорвался. Жизнь рушилась, мечты разбивались, она не могла этого допустить. — Что за бред вы тут несете?! Я Владу сейчас позвоню! Он приедет, и мы сдадим вас в полицию!

— Он сейчас в сауне, — Ася глянула на изящные наручные часы. — Оплатил два часа, значит, явится не раньше чем через сорок минут. Телефон наверняка отключил. Он всегда отключает мобильник в бане, — она горько усмехнулась и посмотрела на Наткин пирог, стоявший на столике возле плиты. — Девочки, все такое… Кстати, он мучное не ест, фигуру блюдет. Зря старалась.

— Откуда вы знаете, что он в сауне? — всхлипнула Натка. Слезы вдруг хлынули градом и потекли по ее лицу. Натка с ужасом поняла, что в словах Аси может быть правда. Колючая, страшная, дикая правда.

— Говорю же тебе — Влад вот-вот начнет убирать свидетелей, нервы у него на пределе. Я слежу за ним, чтобы знать каждый его шаг, чтобы успеть самой защититься и других предупредить.

— Вы все врете!

— Вот, посмотри сюда. — Ася достала из сумочки блокнот в кожаном переплете и раскрыла его. — Узнаешь почерк Влада?

— Я никогда не видела его почерка. — Натка не стала смотреть в блокнот.

— Ладно. Зайдем с другого конца. Он солнцем тебя называл?

— Да…

— Загородный дом обещал?

— Да.

— Дочку родить просил?

— Да.

— Значит, ты должна мне верить.

Ася соскользнула с высокого стула, подошла к Нате и поднесла к ее глазам раскрытый блокнот.

— Здесь вся его женская бухгалтерия. Он знакомился с одинокими дурами, пудрил им мозги и брал по их паспортам кредиты. Вот, видишь, тут семь фамилий, одна из них — моя. Ты — восьмая, но тебя здесь нет, потому что я этот блокнот у Влада украла.

Натка увидела записи, сделанные мелким каллиграфическим почерком: «Данилова — три млн., Кравченко — „Сторбанк“, два млн. триста тыс., Ложкина — „Вирабанк“, три млн. четыреста тыс., Краснова — четыре млн. двести тыс.».

Натка зажмурилась.

Что-то не вязалось в этом странном открытии, что-то не клеилось, но Натка никак не могла сообразить — что.

— Ну, теперь поверила? — Ася захлопнула блокнот и убрала его в сумку. — Тишко — аферист. Пока аферист, но у меня есть все основания предполагать, что скоро он станет убийцей. Когда у преступника под ногами начинает гореть земля, он способен на все. Тишко нагреб столько денег, что понимает — его возлюбленные побегут в полицию. А значит, их нужно опередить… Три месяца назад Тишко у одного барыги купил пистолет. А вчера… — Ася опять закурила, на этот раз нервно — пальцы ее дрожали, а пламя зажигалки все никак не совпадало с кончиком сигареты. — А вчера он искал меня. Мне соседка сказала. Я уж месяц как у подруги на даче живу… Думаешь, зачем я ему понадобилась?

Натка с ужасом посмотрела на Асю.

— Правильно. Он решил начать с меня, потому что блокнот — вот он, понимаешь?! У меня есть доказательства! Его почерк, его записи, суммы, фамилии…

— Бред, — пробормотала Натка. — Бред, бред, бред… Если бы он хотел меня убить, зачем бы звал к себе жить?

— Чтобы ты была под присмотром, дуреха. Чтобы пудрить тебе до последнего мозги обещаниями, а когда придет время избавиться от тебя — ничего нет проще сделать это в съемной квартире.

— Бред, — упрямо повторила Натка. Какая-то мысль мелькала в ее голове, но она не могла ухватить ее и додумать.

— Ладно, за себя не боишься, — с горечью вздохнула Ася, — о ребенке своем подумай! Такой мальчишка хороший, я видела… Собирай вещи, поехали со мной! Объединимся с другими пострадавшими и пойдем в полицию. Нам поверят! Послушай, мне терять нечего, я до конца пойду. А то Тишко везет на дур бессловесных — облапошил, и ладно. Поплакали в подушку и имущество за долги небось распродают. А воевать за справедливость стыдно — как же, узнают, что их не любили! А мне не стыдно! Я всех подруг по несчастью найду и заявление в полицию подам коллективное!