– Не понял. Обычно обмен производится сразу.

– Обычно да, но это случай особый. Я отдаю вещь дешево, за такую цену имею право зря не волноваться. Номер шифра вы будете знать. Если покажется, что вещь не та, в конце концов, можете пожертвовать поездом. Но обманывать мне вас не имеет смысла. То, что это не фуфель, вы увидите сразу. Поезд увозит вас с вещью, я остаюсь с деньгами.

– Серьезно вы все продумали. Но Витя должен был предупредить: мы играем честно.

– Верю, но я хочу без нервов, совсем без нервов. И потом, у меня ведь не горит.

– Хорошо, пусть будет по-вашему. Но раз уж мы оба согласились, хотелось бы посмотреть вещь. Вы обещали взять.

– Она при мне. – Гогунава осторожно сунул руку во внутренний карман куртки. – Хочу быть с вами откровенным: бомбардиров, как вы, я не захватил, но в случае чего готов пойти на крайние меры, возможности для этого у меня есть.

– Я вас понял.

– Тогда сядьте ближе.

Сергей Петрович придвинулся. Гогунава перевел руку с пистолетом, достал из внутреннего кармана мешочек. Прежде чем вынуть перстень, спросил:

– У вас есть каталог двенадцатого года?

– Не сам, пересъемка с каталога.

– Понятно. Все равно вам все будет ясно.

– Мне и так будет ясно. Я сравнивал копию с фотографией.

Гогунава положил на мешочек перстень. Сергей Петрович надолго застыл, разглядывая переливающийся световой игрой бриллиант. Наконец оторвал взгляд от камня:

– Прекрасная вещь!

Гогунава убрал перстень, сказал:

– Расходимся по одному. Сначала я. Вы не раньше чем через двадцать минут. И учтите назавтра и напарника предупредите: у меня есть чем ответить. Хорошо?

– Опять вы, Малхаз Теймуразович! Уверяю вас: все будет по условиям договора.

– Замечательно. И все же выходите не раньше чем через двадцать минут. Договорились?

– Договорились.

– До завтра.

– До завтра.

Пройдя через шумный зал, Гогунава вышел на привокзальную площадь. Здесь было полутемно и тихо. Гогунава остановился, вздохнул полной грудью. Самое главное было сделано: условия он изложил и клиент с этими условиями согласился. Ощутив вечернюю свежесть воздуха, двинулся к машине. Открыл дверцу, сел, включил мотор, прислушался к его спокойному шуму. Задача у него теперь одна: вовремя проснуться.

Развернув машину, не спеша поехал домой. У поворота в горы сбавил ход и включил дальние фары. Машина поползла по извилистой ленте, круто меняющей направление через каждые сорок – пятьдесят метров. Дорогу наверх Гогунава знал наизусть и уверенно вписывался в поворот за поворотом. Свет фар выхватывал из темноты то усыпанный камнями и ветками асфальт, то кусты и деревья у края обрыва, то редкие здесь дома, то неровную поверхность скал. У очередного разворота дорогу преградил толстый кривой сук, которого раньше не было. Гогунава резко затормозил. Вгляделся: никак не объедешь. Как ни хочется оставлять машину – придется выйти. Может быть, кто-то подложил нарочно? Тенгиз? Выключил мотор и фары, вгляделся в окружающую машину неясную мглу. Никого. Все спокойно. Скорее всего, сук надломился во время урагана и сейчас упал под собственной тяжестью. И все же надо принять меры предосторожности. Гогунава достал из внутреннего кармана куртки пистолет, вышел из машины. Подошел к преграде на дороге, прислушиваясь к каждому шороху. Огляделся. Нет, по-прежнему никого. Похоже, он пугает сам себя. Положив пистолет в наружный карман куртки, нагнулся, легко приподнял сук, потащил к краю обрыва.

Утром мы с Джансугом наспех позавтракали в гостиничном буфете и тут же позвонили в МВД. Бочарову я коротко доложил: искомой крупной вещью, из-за которой был убит Чкония, мог быть некий «Перстень Саломеи», причем, по словам Церетели, сведения об этом перстне можно найти в «Каталоге музея Грузии» выпуска 1912 года. Бочаров обещал тут же связаться с Телецким и попросил быть у него в девять утра.

Когда ровно в девять мы вошли в кабинет Бочарова, там уже сидел Эдуард Алексеевич. Как только мы разместились за столом, он развернул лежащий перед ним старинный каталог – тонкую тетрадь огромного формата с потертыми краями:

– Константин Никифорович уже ознакомился, послушайте вы. Это редчайшее издание. «Каталог музея Грузии» выпуска 1912 года. Слушайте. – Найдя нужную страницу, прочел: – «Перстень Саломеи». Перстень из платины с уникальным бриллиантом «Шах-Джахан-7» (масса 17,3 карата, класс «ривер» ИС). Бриллиант является одним из исторических бриллиантов мира. Изготовлен из одного из осколков всемирно известного алмаза «Шах-Джахан», в честь которого назван. Как известно, из алмаза «Шах-Джахан» был изготовлен бриллиант «Орлов», украшающий в наши дни Скипетр Российской Империи. Бриллиант «Орлов» был подарен Ея Императорскому Величеству, Императрице Всероссийской Екатерине II Великой в день Ея тезоименитства его светлостью графом Гр. Орловым. Таким образом, бриллиант «Шах-Джахан-7» является «родственником» всемирно известному, крупнейшему в мире бриллианту «Орлов». «Шах-Джахан-7» бриллиант редкой чистоты, с легким голубовато-зеленоватым оттенком, без видимых включений даже при 10-кратном увеличении.

История. В 1857 году состоялось бракосочетание дочери царя и царицы Мегрелии (светлейшего князя Давида Дадиани и его супруги светлейшей княгини Екатерины Чавчавадзе-Дадиани) светлейшей княжны Саломе Дадиани с принцем Ашилем Мюратом – внуком короля Неаполитанского Иоахима Мюрата и его супруги Каролины Бонапарт, сестры императора Бонапарта. Памятуя о том, что светлейшая княгиня Екатерина Чавчавадзе была крестницей Ея Императорского Величества Императрицы Всея Руси Екатерины II Великой и имея в виду тесную связь императорского дома Романовых с домом светлейших князей Дадиани, Его Императорское Величество Император Всероссийский Александр II Высочайше соизволил заказать в городе Амстердаме подарок невесте для вручения в дальнейшем законному супругу – перстень с бриллиантом, который и был изготовлен амстердамским бриллиантовых дел мастером Петером Ван Ригбомом-младшим. Согласно Высочайшему соизволению Его Императорского Величества Императора Всероссийского Александра II этот перстень рукой ее светлости, светлейшей княжны Саломе, был надет в знак супружеской верности на палец принца Ашиля Мюрата во время торжественной церемонии бракосочетания в храме Св. Давида в Зугдиди. В дальнейшем их светлости принц Ашиль и светлейшая княгиня Саломе выбрали местом пребывания Мегрелию, изредка совершая поездки во Францию. После их смерти «Перстень Саломеи» оставался в сокровищнице княжеского дома Дадиани».

После того как мы с Парулавой посмотрели в каталоге фотографию перстня, Телецкий раскрыл свой рабочий блокнот и продолжил:

– К этим сведениям есть пояснения научного отдела Музея искусств Грузии. Вот послушайте: «После смерти принца Ашиля Мюрата и княгини Саломе Дадиани-Мюрат местонахождение перстня постоянно менялось, поскольку князья Дадиани имели три разные резиденции – в Зугдиди, Салхино и Сенаки. Последним местонахождением «Перстня Саломеи» перед 1917 годом считается Зугдиди. Однако после систематизации и приведения в порядок экспонатов Исторического музея в Зугдиди в 1922–1924 годах, куда были переданы все ценности княжеского дома Дадиани, «Перстня Саломеи» в музее не обнаружено. Свидетельства о том, что «Перстень Саломеи» был после революции вывезен потомками Саломе Дадиани-Мюрат и Ашиля Мюрата, сомнительны. До сих пор никаких публикаций и сообщений о появлении «Перстня Саломеи» за границей нет. Таким образом, после 1922 года «Перстень Саломеи», ценная историческая реликвия, считается пропавшим».