целиком погрузился в думы, не обращая на меня внимания. Наверное, если бы он отвлекся от своих изысканий и вслушался в мои слова, решил бы, что пора вызывать психиатрическую бригаду. Нежные глупости перемежались профессиональными казусами, их сменяли стихи, за которыми следовали эволюционные теории. Я проговаривала все подряд, чтобы помнить, кто я и что из себя представляю. Что угодно, чтобы Винсент мог зацепиться, увлечься, забыв о самоубийственном приказе, потому что – не знаю, как и когда я успела это понять – следом за мной он должен был убить и себя. Никогда идея «мыслю, значит, существую» не находила настолько буквального воплощения.

– Кажется, собрал, – сказал, наконец, Стерри. – Ритуал, способный устранить ментальное вмешательство.

Только энтузиазма в его голосе я почему-то не услышала.

– В чем подвох?

Я рискнула оглянуться. Комната переменилась. Стол заваливали свежеисписанные листы и раскрытые тетради. Тетради валялись повсюду: какие-то выглядели совсем древними, вроде даже не бумажными, другие казались относительно новыми. Дополнял беспорядок пяток толстых книг, тоже раскрытых. Стерри сюда весь свой архив, что ли, перетаскал?

– Все это началось очень давно со слов одного инквизитора, который говорил со слов ведьмы, которая…

– Прямо-таки горела желанием сотрудничать? – не удержалась я. И взвизгнула, когда Стерри за шкирку сдернул меня с колен Винсента за миг до того, как его зубы едва не вцепились мне в горло.

Я прокусила ладонь, глядя на лицо мужа, снова потерявшее всякое выражение. В историях про зомби страшны не разлагающиеся маски мертвецов, а осознание, что близкий человек превратился в бездумное чудовище, несущее смерть тем, кого он любил и кто любил его.

Винсент зашипел, выгибаясь в веревках – Стерри отрезал нити силы.

– Хочешь прореветься? – поинтересовался он у меня так, будто речь шла о чем-то совершенно естественном. Попить, перекусить, порыдать.

– Потом. Когда все решится, так или иначе.

Если все кончится плохо, реветь будет поздно, но сейчас в любом случае не время.

Стерри кивнул, коротко двинул Винсента в висок. Я охнула.

– Передохни немного, – сказал профессор, указывая на свободный стул. – Силы тебе понадобятся.

– Винсенту голова – тоже. – Я передернулась, глядя на безжизненное лицо мужа.

– Если ты не справишься – уже не понадобится.

Умеет подбодрить, ничего не скажешь! Я мотнула головой, собираясь сказать, что отдых не нужен, но профессор прямо-таки запихнул меня в кресло. Жестко придержав за плечо, схватил другой рукой за подбородок. Я дернулась, и он прикрикнул:

– Тихо посиди, шрамы только мужиков украшают!

Он выпустил мое плечо и коснулся скулы. Я замерла, позволив невидимым иголочкам сшивать распоротую кожу.

– Он тебя так? – Профессор мотнул головой в сторону Винсента.

– Да. Легко отделалась.

– Многие на твоем месте судили бы иначе.

Я бы тоже судила иначе, будь, ударивший меня муж в здравом уме.

– Мне доводилось обследовать женщин с побоями и исследовать трупы умерших от побоев. Винсент очень старался не причинить мне вреда.

Даже если ему удавалось сдерживать чужую волю совсем немного.

Стерри взял мою руку, потянул вверх рукав, разглядывая порез на предплечье.

– Это тоже Винсент?

– Нет, это… – Я заколебалась, стоит ли называть имя. Сейчас, когда я могла взглянуть на произошедшее немного отстраненно, начало мерещиться слишком много неувязок в словах и действиях ведьмака. Но профессор смотрел выжидающе, и я все же сказала. – Это Освальд. Открыл дом ключом Кэри, – я кивнула на стол, где из-под тетрадей выглядывала рукоятка кухонного топорика и позеленевшая цепочка.

Глаза Стерри на миг расширились.

– Я подозревал другого, —добавил он задумчиво. – Вот, значит, куда Освальд ездил на самом деле. И как ты сумела его одолеть?

– Я и не сумела, это дом его одолел. – Я потерла розовую полосу, оставшуюся на месте пореза. До чего сложно привыкнуть к местным методам лечения. – Спасибо. – Добавила: – Только я не уверена, что это действительно был Освальд. Долго объяснять, но…

– Объяснишь, когда сделаем дело. Расскажешь, как справилась с Освальдом и почему думаешь, что это не он. Достать эту тварь нужно обязательно, даже если у нас не получится вернуть мальчику свободную волю. – Профессор пожевал губами. – Ты спросила, в чем подвох. Проще было бы сказать, в чем нет подвоха. Ты – даже не недоучка, и учить тебя некому, ритуал я собрал на коленке, и допущений слишком много. Не поручусь, что не притянул кое-что за уши, потому что очень хочу верить, что невозможное возможно. Вот.

Он протянул мне исчерченный лист. Я посмотрела в схему. Где-то я уже это видела…

– Профессор, не могли бы вы дать мне книгу, с которой я работала утром?

– Поняла, значит, – усмехнулся он.

Схема была очень похожа на ту, что я расчерчивала уже дважды. Похожей, и все же другой, но я не взялась бы судить, чем они отличаются, не имея перед глазами обе.

– Я бы хотела сравнить это с той, что используют, проверяя, нет ли ментального вмешательства.

– Конечно, вот. – Он протянул раскрытую книгу и склонился из-за моего плеча. – Смотри, в чем разница.

Схема, предложенная профессором, была сложнее той, которую я знала, и в то же время… логичней, что ли. Вроде наверчено так, что мозги в трубочку сворачиваются, а стоило профессору начать объяснять, и все раскладывалось по полочкам. Или это просто потому, что исходную мне пришлось копировать, точно попугаю, не понимая смысла, а сейчас профессор не поленился объяснить, что из чего вытекает? Как-то получалось у него разжевывать сложные вещи быстро и просто. Когда я начну расчерчивать эту схему, мне по-прежнему придется сверяться с источником, но сейчас я, по крайней мере, буду понимать, что означают символы и почему они скомбинированы именно так.

Если в рассуждения профессора не закралась логическая ошибка, которую мы не заметили оба. Если верно его предположение, будто схема, которую некроманты использовали для того, чтобы выявить ментальное воздействие, на самом деле была трансформирована из той, которую можно было бы назвать средством ментального исцеления. Если профессор правильно додумал недостающее.

Если.

– Вы ведь не можете знать, как действовали ведьмы, – сказала я, в который раз пересматривая схему. Не потому, что хотела поймать его на ошибке или всерьез считала себя умнее профессора. Но пусть лучше он лишний раз подумает и, возможно, увидит что-то, упущенное до того. – Какими методами. Ваш дар…

– Огонь. – На ладони Стерри мелькнул и пропал язычок пламени. – Но теория магии всеобъемлюща. Закономерности одинаковы, вне зависимости от дара. А я преподавал теорию магии полжизни. Если хочешь, потом объясню подробней, почему я решил, что некроманты позаимствовали схему у ведьмаков. Сейчас время поджимает.

В его словах была логика. В конце концов, вселенная