Взрыв ракеты сотряс весь коридор, разбил остававшееся стекло, разорвал металл и половину киборгов вокруг Коры на части. Ее ненадежный щит отразил удар руки, тяжелой, как скала, и тут силы окончательно оставили девушку – она слишком устала, чтобы предпринять что-либо еще. Туман снова застлал ее взор, она увидела вспышки штурмовых винтовок, услышала рев киборгов, почувствовала, как сотрясается пол при их падении. Потом к ее голове бегом приблизились чьи-то ботинки. Размер ботинок слишком мал – легко догадаться, на чьих они ногах. А потом прозвучавший голос подтвердил ее догадку.

– Все еще жива, Харпер? – спросила Ариокис, опустившись на корточки. – Я боялась, что ракета тебя прикончит.

– Кажется, жива… в основном, – прохрипела Кора.

– Посмотрим, удастся ли это продлить.

– Не самое… привычное для тебя… занятие.

– Должно же быть у девочки хобби.

Потом Ариокис схватила Кору за сломанную руку и попыталась поднять. Харпер не помнила своего крика, но потом сознание вернулось на миг, и она почувствовала жжение в горле. Ариокис взялась за ее здоровую руку.

– Лейтенант, я сейчас погружу вас в медицинскую кому, – сказал СЭМ-Э. – Последствия нашего эксперимента и ваши травмы не оставляют другой возможности сохранить вам жизнь до получения надлежащей медицинской помощи.

– Тогда поспешим, – заплетающимся языком проговорила Кора.

Наверное, ее счастье, что она потеряла сознание, прежде чем Ариокис поволокла ее к шаттлу.

Доброй недели вам, граждане пространства Совета! Это ваш еженедельный «Обзор трендов», а я Маркус Симмонс, ваш гид по всему, что происходит в галактике.

У нас волнующая боевая тревога! Солдат Альянса Джеймс Вега, герой трагедии Фел-Прайма… Что, так скоро? Извините… Но насладитесь этим зрелищем, двуногие! Ах какие татуировки! Какие плечи! Некоторые из наших дипломатов в пространстве азари уже с головой погрузились в размышления, как им приобщиться к вечности с помощью этого великана!

А в других новостях – время праздновать! То, что Альянс называет нашествием гетов-еретиков, официально закончилось, поскольку корабли гетов были уничтожены ровно два года назад. Как нам стало известно, в клубе «Жизнь после смерти» на Омеге состоится празднество! По слухам, на выходе из таинственного ретранслятора «Омега-4» замечен некий корабль. Может быть, незнакомцы просто прослышали о вечеринке?

И к другим новостям: шейные татуировки снова в моде! Мы говорили со Спутницей и…

Кора не знала, сколько прошло времени: часы, дни или недели. Она воспринимала мир только короткими эпизодами, которые, вероятно, были ее горячечными галлюцинациями.

* * *

Вспышка ясного сознания. Она лежит на койке в шаттле, желтокожая женщина держит омни-сенсор над ее лицом, а вокруг толпа людей. Из громкоговорителей шаттла раздается голос СЭМ-Э: «Избытки адреналина, остающиеся в ее системе, вызывают у нее сопротивление коматозному состоянию. Пожалуйста, попробуйте это…»

* * *

Смутные мгновения – она чувствует, как ее несут. Желтокожая женщина кричит, машет свободной рукой, а другой поддерживает безжизненно болтающуюся голову Коры. «У нас раненая, метаболический коллапс третьего уровня. Мне нужна помощь!» Кору окружают незнакомые люди в медицинской форме Альянса, и она снова погружается в темноту.

* * *

Алек Райдер наклоняется над перилами больничной кровати, кричит на кого-то, находящегося в другом конце палаты. Его слова лишены всякого смысла, и Кора снова проваливается в сон.

* * *

Лицо ее матери, хотя это и невозможно. Ее мать пропала и вот уже несколько лет считается мертвой. Но Кора так отчетливо видит перед собой карие глаза, локон светлых волос, выбившийся из-под шарфа, страх и печаль на лице. «Если ты проделала весь этот путь домой только для того, чтобы здесь умереть, я тебя убью», – говорит мать, и Кора пытается рассмеяться, но не может. «Но я не дома», – думает она, и видение пропадает.

* * *

Лицо азари, пугающее по прошествии такого долгого времени. Сколько миновало – неделя? год? десять лет? Это Низира. Длинными пальцами она прикасается к лицу Коры, и несколько мгновений девушке кажется, что у азари черные с синим глаза. Что-то прорывается сквозь тяжелые шерстяные одеяла темноты, которые обволакивают разум Коры, что-то тащит ее. Девушка вздрагивает и думает: «Прекрати. Я пытаюсь отдохнуть». Потом она приходит в ужас от таких неуважительных мыслей. Но Низира улыбается, она снова обычная, она поднимается и уходит. Говорит кому-то невидимому: «Да-да, она все еще здесь. Ей не нравится, что ее беспокоят, так что не будем этого делать». Что-то – насос? – прикрепляют к ней на странный манер, а потом она снова погружается в темноту.

* * *

Неожиданно резко Кора проснулась. Моргнула, огляделась: она лежала в ярко освещенной больничной палате, на койке со множеством приборов, хотя кто-то, слава богу, надел на нее пижаму и совсем не больничный халат. Пижама была отвратительная – белая со звездами, но девушка не замечала этого, глядя через внутреннее окно, за которым стояли два охранника.

– Лейтенант, как вы себя чувствуете? – спросил СЭМ-Э.

– Хорошо, – ответила Кора, удивляясь своей осиплости. – Для мертвой женщины.

– Вы были на грани. Я предупредил вашего доктора.

Кора скинула одеяло и попыталась спустить ноги с кровати, но мышцы не слушались. А затраченные усилия вызвали головокружение и тошноту.

– Я советую вам быть поосторожнее, лейтенант. – Возможно, то была игра ее воображения, но голос СЭМ-Э звучал формальнее, чем прежде. – Ваши мышцы, вероятно, несколько атрофировались, пока вы выздоравливали.

Атрофировались?

– И как долго я выздоравливала?

Еще один приступ головокружения. Ощущение похуже, чем на тренировке в невесомости.

– Сорок шесть дней, пять часов и двадцать две минуты.

Почти семь недель! Кора почувствовала, как зачастило сердце, холодный, липкий пот выступил на коже. Потом услышала, как распахнулась дверь, кто-то вошел в палату, а темнота снова стала обволакивать ее.

– Отдыхайте, лейтенант.

Голос СЭМ-Э донесся словно через сотню километров, но был странным образом ближе, чем ее собственные мысли.