– Это портсигар.

– Ты что, не понимаешь, не нужно под сигары! – Парень мой нервный был и тут же запсиховал.

– Так портсигар – это не под сигары, это и есть коробочка для сигарет.

– Не ври.

– Что значит «не ври»? Совсем уже! По-русски портсигар – это коробочка для самых обычных сигарет, не для сигар. Что я не знаю, какие коробочки для сигар бывают?

– Наташа, не трепи мне нервы и не пудри мозги! И не придумывай всякую чушь! – Он уже завелся и даже заговорил русскими идиомами, а я испугалась, что он сейчас разорется как псих на весь ресторан. На чистейшем русском. У него в голове никак не откладывалось, что в Москве в ресторанах не орут, как на итальянских улицах, например.

– Блин! Ну, спроси вон у Пети. – Наш друг все это время с интересом наблюдал за развитием ситуации.

– Ничего я не буду спрашивать! Петя, сука, молчит и не вмешивается.

– Петь, – уже взмаливаюсь я, – ну скажи ты ему, что у нас коробочка для сигарет называется портсигар!

И тут этот мужской гад Петя заводит глаза к потолку и говорит:

– Ну, я не знаю…

– Ага! – торжествует мой иностранный псих и уходит к бару.

– Ты чего? – ору я обиженно на Петю. Нет, ну я просто в шоке! – Зачем ты соврал? Ты не можешь не знать этого!

– Ну, он же мой друг, – заявляет Петя и смеется.

– И что?!

– Как «что»? Что я, мужика буду подставлять? Нормальная солидарность? Доходит до маразма!

Тут, видно, от того, что я сегодня очень долго и дисциплинированно отдавала свою энергию – в ресторане мирно беседовала с управляющей, об игроках заботилась, с дизайнером «заблеванным» отношения выстраивала, Юлю терпеливо слушала, – от всего этого мое эго, видимо, решило, что достаточно я уже добра людям принесла, и решило свое наверстать. Я тут же стала ныть, обливаться слезами и устраивать истерику, направленную на всех мужиков – сволочей и негодяев, трусов, боящихся принимать решения и все такое. Понятное дело, что имела я в виду не всех мужиков, нет мне дела до них, а имела я в виду конк ретного человека, из-за которого происходит вся моя морока, но все же адресную истерику я устроить остереглась. Поэтому досталось всем, особенно Стасу, ибо он сам дал мне сегодня прекрасный повод. Рядом его не было, и сдачи сдать он не мог. Как ни странно, все это сработало мне на пользу.

Юра сначала оторопел, потом предпринял попытки меня успокоить, потом начал мне возражать, потом, когда понял, что к адекватному диалогу я неспособна, удивленно поднял брови, подождал, пока мой фонтан красноречия иссякнет, взял меня на руки и унес к себе в спальню, приговаривая:

– Негде девочке спать, вот и нервничает, бедная.

– Отпусти меня, сволочь! – орала я громко и, как ни странно, искренне, но безуспешно.

Я и правда разозлилась в конце концов. Какого хрена! Что, можно меня в спальню уносить, когда в голову взбредет, а мои желания в расчет никак не принимаются, да? В общем, я уже собралась применить силу, но тут Юра положил меня на кровать, слегка прижал коленкой и заявил:

– Не ори на весь дом, никто тебя насиловать не собирается. Просто позаботиться о тебе хотел.

– Как?

– Спать тебя положить. Твоя кровать, насколько я понял, занята? Или ты лесбиянка и тебе все равно?

– Я не лесбиянка никакая. При чем тут кровать? У меня была подруга лесбиянка, так я с ней спала вместе. Заворачивалась в одеяло и предупреждала: «Меня не трогать!» «Не волнуйся, – отвечала она мне, – я в тебя ну никак не влюблена. Ты вообще не в моем вкусе».

– Психи. Вы все психи.

– Кто?

– Ты, Юля твоя, подруга-лесбиянка, дизайнер твой обожаемый заблеванный, компания твоя тренинговая оптом, повар сербский, швейцар, бухгалтер, посудомойка, официантки, которые помогают салаты делать, игроки твои, Леша с Миланой, все… Один Стас нормальный, как я вижу.

– Ты пока что его плохо знаешь. А мы нормальные. Мышление у нас не коридорное просто. Это ты тухлый, не понимаешь кайфа. «Тухляков надо убивать», – говорил герой одного фильма. Сейчас я тебе расскажу. Он маньяк был, убивал типа людей. Но теория у него была шикарная.

«Я, – говорил он, – убиваю только тухляков. Людей не трогаю. Человека убьешь, потом шуму не оберешься, его же искать будут, он нужен всем. А тухляков никто не хватится, поэтому их можно смело мочить, кому они нужны, тухляки эти. Мочить – и все».

«Как же ты их отличаешь!» – спрашивали его.

«Да их же сразу видно. У тухляков глаза мутные, сонные, а у людей горят, светятся огнем. Тут ошибки быть не может». Понял?

– То есть ты намекаешь, что я – тухляк?

– Ну ладно, ты не тухляк, конечно. Ты наш главный инвестор, а инвесторов нельзя тухляками обзывать, а то они денег давать не будут.

– Вот ведь ехидна, а!

– Ну, почему я ехидна? Я просто честная.

– То есть ты всерьез считаешь меня тухляком? – Юра рывком сел на кровати, и я вдруг увидела, что ему совсем уже не смешно. Что он очень-очень расстроен и рассержен.

– Да нет, конечно, Господи! – я тут же с перепугу включила задний ход. – Тухляки такие безумные дела не затевают, журналы дикие не открывают и на первой встречной не женятся. У тебя глаза горят. Но не всегда, имей в виду! Ты иногда такой зануда, ужас! Так что предрасположенность к тухлячеству есть – кто предупрежден, тот вооружен. Присоединяйся к работе поактивней, что ли. У нас весело.

Я вдруг поняла, что Юра, несмотря на дикую выходку с журналом и женитьбой, страшный формалюга. Одет всегда с иголочки, все у него на местах, дома порядок, бензина полный бак, телефон оплачен раньше, чем отключен, и все такое. Надо его растянуть в другую сторону, что ли?

– Давай мы тебе растяжку придумаем, а?

– Игрокам своим придумывай.

Вот так. Закрыт к тренировке, упертый баран. Мужик.

– Юрик, – я вдруг поняла, что мы сейчас меряемся, у кого длиннее, и решила сдаться. Все равно ведь у него.

– Да.

– Ну, чего мы воюем все время? Давай не будем, пожалуйста. Я сдаюсь заранее.

– Я с тобой не воюю.

– Хорошо. Значит, это я пыталась. Больше не буду. Прости засранку. Просто я, наверное, обиделась на тебя и подсознательно хочу сделать больно, унизить.

– На что это ты обиделась? Мне помнится, что это я должен был обидеться, ибо был отправлен в игнор в грубой форме.

– Ну… – Мне ужасно хотелось высказать все, что у меня накипело, но я подумала, – чего это я? Ведь правда, с его стороны это выглядит именно так. Я ему отказала ради работы. А у него эго, понимаш! А эго хочет быть на первой позиции, а не на любой другой. Это у мужика на первом месте работа, а у женщины обязан быть мужчина. В общем, я промолчала, представьте себе. И язык даже слегка прикусила.