утра и достает мой костюм из сушилки, чистый и теплый, может, она даже прижимается щекой к груди Честера А. Артура, чтобы почувствовать немного этого тепла.

В любом случае был обычный день, по крайней мере, он был таким, пока все это дерьмо не началось. Естественно, дерьмо начинается в воскресенье. Дерьмо всегда начинается в воскресенье, наверное, потому что это последний день рабочей недели, поэтому, если руководство придумывает какое-нибудь дурацкое нововведение, из-за которого все слетают с катушек, люди смогут остыть за «выходные» (так мы называем понедельник) и вернуться на работу во вторник как ни в чем не бывало.

Итак, я уже в ужасном настроении (в тот день, когда все дерьмо начинается), потому что ночью накануне Рамона плохо реагирует на новые лекарства, поэтому я не сплю всю ночь, составляю ей компанию, пока ее тошнит каждые двадцать минут. Мы пытаемся сделать из этого игру: каждый раз, когда ее тошнит, я задаю ей вопрос о чем-нибудь, что она любит.

– Эй, Рамона, что ты думаешь о новом альбоме Дрейка?

– Буэ-э-э.

– Да? Тебе же нравится Дрейк. Тебе не нравятся его новые песни?

– Буэ-э-э.

– Ух ты. Бурная реакция. Похоже, мне лучше удалить все песни Дрейка с твоего телефона. Похоже, ты теперь ненавидишь Дрейка.

И Рамона улыбается, даже пока ее тошнит, типа: «Ты такой глупый».

И я рад, что мог быть рядом с Рамоной и заставить ее улыбнуться, но в итоге к началу рабочего дня я уже вымотан, а ты явно не хочешь быть вымотанным, когда начинается всякое дерьмо.

На тот момент Ван Бюрен был в отпуске за свой счет уже примерно неделю после того, как достал свою сардельку и помахал ею перед группой глухих детей во время шоу с фейерверками. Ван Бюрен пытался объяснить всем, что он не извращенец; он просто перепутал глухих детей со слепыми. Видимо, мистера Гупту не устроило это объяснение, потому что спустя неделю пошли слухи, что Ван Бюрен уже не вернется. И не только тот Ван Бюрен, утверждает Гаррисон, вообще никакой Ван Бюрен.

– Я не понимаю. У нас что, теперь просто больше не будет Ван Бюрена?

И Гаррисон такой:

– Будешь скучать по нему?

Дальше мистер Гупта устраивает после закрытия собрание всех президентов. Это серьезное дело – собрание всех президентов. В основном, летучки проходят в маленьких группах, и к тому моменту, как вызывают мою группу (группа 5), всё уже и так известно. Последнее собрание всех президентов, которое я помню, было, когда президент Мэдисон повел себя по-расистски с одним из посетителей, поэтому мистер Гупта собрал нас всех вместе, чтобы сказать: «Не будьте расистами». И Мэдисон такой: «А что, если твой президент и правда был расистом? А если у него были рабы?» И мистер Гупта такой: «Ага, ладно, но все равно – не будьте расистами».

Это собрание посвящено Ван Бюрену.

– Уверен, вам всем интересно, почему Ван Бюрена нет на работе, – начинает мистер Гупта.

И Франклин Пирс такой:

– Потому что он показал свою сардельку тем глухим детям.

И мистер Гупта весь такой разволновался:

– Нет, то есть да, но это… – Ему требуется несколько секунд, чтобы вернуть самообладание. – Я уверен, вам всем интересно, почему Томаса Джефферсона нет на работе, – продолжает мистер Гупта.

Я оглядываюсь. Я не заметил, но Джефферсона действительно нет на месте. На самом деле многих нет.

Мистер Гупта улыбается и продолжает:

– Я уверен, вы спрашиваете себя: а как же мы откроем парк на следующей неделе без Эндрю Джексона, или Джеймса Монро, или Джона Адамса, или даже… Джорджа Вашингтона?!

Я оглядываюсь. Да, довольно странно.

– Итак, – продолжает мистер Гупта, – что, если бы я сказал вам, что мы можем получить десять президентов в одном лице? И не просто людей, притворяющихся президентами, а настоящих живых президентов?

В этот момент дверь в Особый Кабинет, Куда Никому Нельзя, открывается, и к нам выходит белая дама в костюме, держа в руках длинную цепь. Она кричит туда, откуда вышла:

– Давай, давай, дружок.

Басистый рык доносится из Особого Кабинета, Куда Никому Нельзя, и мы с Бенджамином Гаррисоном переглядываемся, типа «Вот дерьмо, да?».

Белая дама смотрит на нас и улыбается, как это обычно делают белые дамы, и говорит:

– Он очень застенчивый.

Мистер Гупта уже очень раздражен, ведь он созвал собрание и все такое, и теперь, кто бы там ни был на другом конце этой цепи – в ком, полагаю, и был весь смысл собрания, – он даже не собирается выходить. И Гупта такой:

– Он выйдет или нет?

Дама не обращает внимания на мистера Гупту и просто продолжает смотреть в кабинет:

– Давай же, дружок.

Басистый рык становится громче, и на свет выходит это… существо на поводке – ужасающий трехметровый гигант, колышущийся с каждым вдохом, глаза навыкате, нижняя челюсть выпячена, нескладная тряпичная кукла, как будто сшитая из нескольких людей, запихнутая в полурасстегнутый колониальный костюм. Комната наполняется ахами и охами «ОБоже!» и «ЧтоЗаХрень?!?!», и дама, перекрикивая нас, объявляет:

– Пожалуйста, не выводите его из себя. Он очень неуравновешенный.

Мистер Гупта выкрикивает:

– Тишина! Пожалуйста, соблюдайте тишину ради нашего гостя.

И Кеннеди такой:

– Э-э-э, а-а-а, что это за херня?

И дама такая:

– Не что-это-за-херня, а кто-это-за-херня.

Мистер Гупта светится от радости:

– Знаете, многие из вас, возможно, забыли, насколько важен «Президентленд». Многие из вас думают, может быть, что все это просто веселуха. Но на самом деле «Президентленд» – это образовательный досуг для всей семьи. Многие уважаемые люди считают, что мы занимаемся здесь очень благородным делом.

Я смотрю на здоровенное антропоморфное существо. У него течет слюна, и он оглядывает комнату, будто в поиске выхода.

– Я работаю на Фрэнка Филдинга, – говорит белая дама.

И все косятся на нее, мол: «На кого?»

И она повторяет с раздражением:

– Фрэнк Филдинг? Фонд Фрэнка и Фелисити Филдингов? Инвестируем сегодня в завтрашние решения вчерашних проблем?

Я:

– А, да, почти уверен, что как-то раз слышал это в рекламе.

Дама уже улыбается до ушей:

– Фрэнк Филдинг – настоящий визионер, он меняет правила игры. Некоторые говорят, что он новый Стив Джобс, но я считаю, что он скорее как смесь Че Гевары и Ганди… если бы Че Гевара и Ганди были миллиардерами.

Президент Гардинг:

– Звучит так, будто вы запали на Фрэнка Филдинга.

Дама:

– Я не запала на него, он мой босс, и, кроме того, у него есть жена, так что это невозможно.

– Пожалуйста, не обращайте внимания на президента Гардинга, – закашлялся мистер Гупта, – он очень невоспитан.

Дама продолжает:

– Мы в Фонде