Пока Куча и Ленни прикалывались, я следил за Поли. Его это представление явно не радовало. Джимми тоже ловил каждый жест босса. Я знал, что в тот день Куча подписал себе смертный приговор. Один взгляд Поли — и Джимми отдал приказ. В ближайший уикенд Кучу навестили Энджело Сепе и Томми Де Симоне. Это было просто. Негр ещё валялся в постели. Они всё сделали быстро. Шесть пуль в голову и грудь.

Когда Марти Кругман узнал о судьбе Кучи, он решил, что негра грохнули за наркотики или из-за кредиток. Все остальные наши тоже притворились, что дело именно в этом. Джимми даже послал меня встретиться с семьёй Кучи. Мы оплатили все расходы на похороны. Я провёл канун Рождества с его семьёй в морге. Наврал, будто Джимми и Томми не могут прийти, потому что должны присутствовать в центре реабилитации.

Марти был следующим в очереди. Он доставал Джимми. Он доставал меня. Он без конца ныл, что ему срочно нужно расплатиться с ростовщиками. Он задолжал около сорока тысяч долларов и постоянно повторял, что деньги нужны ему прямо сейчас. Что каждую неделю он из-за нас попадает на проценты.

Я советовал ему не дёргаться. Обещал, что скоро он получит свои деньги. Но Марти не хотел платить проценты. Настал уже январь, и он каждый день околачивался в «Робертсе». От него невозможно было отвязаться. Он становился всё невыносимее. И при этом постоянно маячил где не надо.

К этому моменту все мы уже оказались под колпаком у полиции. Около нашего бара круглосуточно торчали их машины. В квартале дежурили федералы. Копы наседали всё сильнее и сильнее. А Марти продолжал болтаться вокруг.

Я не хотел ему зла. Взывал к его разуму. Обещал, что он своё получит, но Марти не отставал. Он рассказал, что Джимми прямо перед Рождеством дал ему пятьдесят тысяч долларов, но сорок из них пришлось заплатить Лу Вернеру, который тоже требовал с Марти свою долю. Я-то понимал ситуацию и не просил ни у кого ни цента. Даже тех денег, которые Джимми дал мне перед рождественскими праздниками, я у него не просил. Просто однажды он пригласил меня зайти к нему домой. Когда я появился, он пошёл на кухню и открыл хлебницу. Внутри громоздились пачки денег. Там, наверное, была сотня тысяч, не меньше. Он дал мне десять штук. Из них три я отдал Карен — на предпраздничные покупки. Остальное сунул себе в карман и отправился в «Гаролдс Пул», где купил за три сотни баксов огромную искусственную ёлку. Дети отлично провели Рождество. Это была самая дорогая ёлка в «Гаролдс». Белое пластиковое дерево с пурпурными шарами.

Через неделю после Рождества мы с Джимми поехали во Флориду, вернуть груз бракованного кокаина. Джимми заплатил за него четверть миллиона баксов и теперь хотел, во-первых, отвезти всё обратно, а во-вторых, пришить парня, толкнувшего ему эту дрянь. Он собирался заставить его вернуть денежки, а потом грохнуть прямо в ресторане «Грин Лэнтен», что в Форт-Лодердейле.

Ехать должен был Томми, но он не смог, потому что в этот уикенд его принимали в мафиозную семью. Он наконец получил эту награду. Для Томми это было мечтой всей жизни. Если ты хочешь стать настоящим умником, тебя должны принять в семью по правилам. Это нечто вроде крещения.

Мы слышали, что за него поручились Бруно Фаччоло и Пити Варио. Они должны были забрать Томми и отвезти туда, где проведут небольшую церемонию, однако, когда Джимми позвонил ему домой, узнать, встретился ли Томми со своими «крёстными», его мать ответила, что был слишком сильный снегопад и всё отменилось. На следующий день Джимми позвонил снова. Я видел его в телефонной будке. Он выслушал, что ему сказали, а потом изо всех сил швырнул трубку обратно на рычаг. Будка аж затряслась. Никогда я не видел его в таком состоянии. В такой дикой ярости. Я был напуган.

Джимми вышел из будки со слезами на глазах. Я не знал, что случилось, а он сказал, что Томми грохнули. Джимми плакал. Они пришили Томми. Банда Готти. Пришили его. За то, что Томми убил Билли Бэттса и парня по имени Фокси. Они были членами семьи Гамбино, и Томми урыл их без разрешения. Никто не знал, что это сделал он, но Гамбино где-то нашли доказательства. Они забили стрелку с Поли и вынудили его сдать Томми.

Вот почему они позволили Томми думать, что хотят его принять. Он воображал, что получит своё «крещение». Весь расфуфырился. Хотел выглядеть получше. За ним приехали двое парней из его собственной банды. Он улыбался. Собирался вступить в семью. Больше его никто никогда не видел.

Мы немедленно вернулись в Нью-Йорк. Парень, продавший Джимми порченый кокс, избежал разборки. Но в отношении убийц Томми ничего нельзя было поделать. Даже Джимми не имел права мстить за Томми. Это были чисто итальянские дела, и Джимми они не касались, как и меня, потому что мой отец был ирландцем.

После Нового года копы буквально осаждали «Робертс», поэтому вся наша компания перебралась в другой ресторан, который Винни Азаро открыл на бульваре Рокавей. Он вбухал целое состояние в ремонт и обстановку. А в соседнем доме располагалась его фирма, занимавшаяся сбытом краденого. Когда я вернулся из Флориды, Марти, помню, ко мне прицепился как репей. Теперь он постоянно торчал у Винни и хотел знать, что случилось с Томми. Хотел знать, что случилось с Кучей. И вообще, что происходит? Зная, что на Томми был зуб у банды Готти, а Кучу грохнули якобы за наркоту, он всё равно нервничал. Думаю, чувствовал что-то. Поэтому и сидел всё время в баре у Винни, слушая боевые сводки с улиц.

Вот там его и грохнули. Прямо в баре. Шестого января. На следующее утро, в семь часов, мне позвонила Фрэн и сказала, что Марти не ночевал дома. Я сразу всё понял. Не мог больше уснуть. Она снова позвонила в девять. Я пообещал, что немного попозже поеду и поищу его.

Когда я подъехал к фирме Винни, то увидел, что рядом припаркован автомобиль Джимми. Я зашёл сообщить о звонке Фрэн. Там сидел Джимми. Рядом с ним — Винни. «Его больше нет», — сказал Джимми. Вот и всё. Я посмотрел на него. Покачал головой. «Бери свою жену и двигайте к Фрэн. — распорядился Джимми. — Скажите ей, что Марти с любовницей. Придумайте что-нибудь».

Когда мы с Карен добрались до дома Фрэн, та была в истерике. Она, как и я, догадалась, что Марти мёртв. Сказала, что накануне вечером он звонил ей без двадцати десять и предупредил, что будет поздно. Мол, всё путём. Похоже, он надеялся получить деньги.

Я сидел рядом, держал её за руку и думал о Джимми. Убийства его никогда не тяготили. Он начал убивать ещё подростком, в тюрьме, по заказам старых мафиози. В тюрьме драк «до первой слезинки» не бывает. Если ты с кем-то дерёшься, ты должен его убить. И Джимми выучил этот урок. За минувшие годы он убил многих — и совершенно незнакомых, и своих ближайших друзей. Это не имело значения. Бизнес есть бизнес, и, если Джимми начинало казаться, что ты для него опасен, или вводишь его в убытки, или просто начал в чём-то хитрить, — он решал проблему убийством. Это запросто. Мы были с ним очень близки. Дружили семьями. Обменивались подарками на Рождество. Ездили вместе в отпуск. Но всё равно я знал, что он в любую секунду может пристрелить меня, а потом велит своей жене Микки позвонить Карен и спросить, куда это я запропал. «Мы так волнуемся, — щебетала бы Микки. — Мы давно его ждём. Он уже выехал? Что могло его задержать? Как думаешь, с ним всё нормально?» А Джимми тем временем закапывал бы и посыпал негашёной известью мой труп на пустыре в Джамейка Марш, через улицу от его дома.