– Благожелательно, – ответил Патриарший Местоблюститель.

– Совет будет представлять собою место связи между Правительством и Церковью. Председатель Совета должен докладывать Правительству о жизни Церкви и возникающих у неё вопросах. Товарищ Карпов, подберите себе двух-трёх помощников, которые будут членами вашего Совета. Образуйте аппарат, но только помните: во-первых, вы не обер-прокурор; во-вторых, своей деятельностью больше подчёркивайте самостоятельность Церкви. Товарищ Молотов, надо довести об этом до сведения населения. А потом надо будет сообщить населению и об избрании Патриарха. Набросайте текст коммюнике.

Молотов тотчас принялся писать. Спустя некоторое время он закончил и прочитал вслух:

– «Четвёртого сентября сего года у Председателя Совета народных комиссаров СССР товарища Иосифа Виссарионовича Сталина состоялся приём, во время которого имела беседа с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием, Ленинградским митрополитом Алексием и экзархом Украины Киевским и Галицким митрополитом Николаем. Во время беседы митрополит Сергий довёл до сведения Председателя Совнаркома, что в руководящих кругах Православной Церкви имеется намерение созвать Собор епископов для избрания Патриарха Московского и всея Руси и образования при Патриархе Священного Синода. Глава Правительства товарищ Иосиф Виссарионович Сталин сочувственно отнёсся к этим предложениям и заявил, что со стороны Правительства не будет к этому препятствий. При беседе присутствовал заместитель председателя Совнаркома СССР Вячеслав Михайлович Молотов».

– Хорошо, – кивнул Сталин. – Нет возражений?

– Какие могут быть возражения? – развёл руками митрополит Сергий.

– В таком случае у меня ещё вопрос. В Москву желает приехать делегация англиканской церкви во главе с архиепископом Йоркским. Когда лучше их принять?

– В любое время после выборов Патриарха, – ответил Сергий.

– Мне кажется, лучше будет принять англичан месяцем позже, – сказал Молотов.

– Посмотрим, – сказал Сталин, резко поднимаясь со своего места.

Митрополиты поднялись медленнее. Сергий произнёс короткое слово:

– Мы от всего сердца благодарим Правительство и лично вас, Иосиф Виссарионович, за всё, что произошло сегодня. Это великий день.

– Точнее, ночь, – засмеялся Сталин.

– Может, позвать фотографа? – спросил Молотов.

– Какой фотограф! – возмутился Сталин. – Второй час ночи! Сфотографируемся в другой раз.

Проводив троих митрополитов до самой двери своего кабинета, Сталин вернулся к Молотову, Поскрёбышеву и Карпову. Строго распорядился:

– Позаботьтесь, чтоб завтра же сочинённое вами сообщение о данном приёме было опубликовано в центральной прессе.

– В «Известиях»?

– Ну не в «Правде» же!

Барабанный житель окончательно пошёл на поправку, пора было ему и честь знать. Он сам объявил об этом:

– Сегодня ночью уйду.

Но батюшка уговорил его ещё на денёк задержаться:

– Погоди, завтра праздник перенесения мощей Александра Невского. Последний день под суворовской шапкой побудешь хотя бы. Знаешь ты, что сей праздник означает?

– Не знаю, батюшка.

– Пётр Первый задумал перенести останки святого благоверного князя из Владимира, где они хранились, в Санкт-Петербург, туда, где Александр одолел шведов и обрёл славное прозвание Невский. Для сего была основана Александро-Невская лавра. С тех пор мощи покоятся там, где он одержал свою первую славную победу.

– Батюшка, простите меня! – вдруг застонал Луготинцев.

– Да что ты!

– Вы такой хороший… А я – убийца. Никогда не забуду, как я её застрелил.

– Ох, и не говори! – вспомнил отец Александр, с кем имеет беседу. – Сей грех тебе всю жизнь искупать придётся. Ведь ты знаешь, кого я воспитываю? Её детишечек. Так-то. Ты их сиротами сделал, а я поднимаю. Мишу и Сашу. Были они Медведевы, а стали мои, Ионины.

– Зачем вы мне душу травите!

– Затем, чтобы она больше не засыпала, раз уж проснулась. Ты сам говорил, что раньше не горевал об убитой тобой Таисии. А потом в тебе душа проснулась, и ты стал человеком.

– Рановато. Надо было ей подождать, пока война кончится.

– Э-э, парень! Война никогда не кончится. Она будет идти до скончания человечества.

– Как то есть?

– А так. Война между Богом и дьяволом. А поле битвы – сердце человеческое. Так что душе проснуться никогда не поздно и не рано. А ведь у скольких несчастных она так и не просыпается до самой кончины. А это – полная погибель душе. Убийцы, воры, насильники, грабители, утеснители… Считается, что несчастны те, кого они угнетают, грабят, насилуют, лишают жизни. На самом деле несчастны не жертвы, а те, кто превращает их в жертвы. Жертва – что значит? Жертвуется Богу. Замученные, убиенные, растерзанные, все они – Божья жатва, и поступают к Богу. А те, кто мучил, убивал, терзал – адская жатва, и поступают эти во ад. Истина простая, да немногие её искренне принимают всем сердцем.

– Что же, вы думаете, и вправду есть рай и ад?

– Думают неверующие и сомневающиеся, а я просто знаю.

– В это мне трудно поверить. Я сейчас только в одно верю.

– Во что же?

– В вас.

– Ну и дурак. Я кто? Всего лишь человек. Да, я протоиерей. Но что собой представляю? Отголосок, отблеск. А верить надо в Бога.

– Да как же в него поверишь-то?

– Очень даже просто. У тебя отец был? Был. У отца отец был? Был. У твоего деда отец был? Был. И так далее. У каждого был отец. Но ведь был какой-то первоотец. Он и есть Отец наш небесный. Творец всего.

– Нам в школе говорили, первоисточник всего – материя. Она первична.

– А её кто создал?

– Она сама себя создала.

– Чтобы такого, как ты, дурачить. То, что создало материю, и есть Бог.

– А говорили ещё, что мы от обезьяны произошли.

– Ну, это кто как. Гитлер, возможно, и имел своими предками обезьян. Кто от кого произошёл, тот в того и верит. Я верю в Бога, в то, что мой прапредок был им создан. А хочешь верить в обезьяну, ходи в обезьяний храм.

Луготинцев рассмеялся.

– Что, представил себе этакое и смешно стало? То-то же. Я читал, будто в Африке есть племя, которое считает своё происхождение от ящериц или иных каких-то гадов. Ну и на здоровье! Фашисты, возможно, тоже от какого-то изначального шутштафеля происходят. Но всё же им не одолеть тех, кто ведёт своё начало от Адама и Евы. Победа будет за нами, Алёша! Я тебя сегодня нарочно кормил одной постной кашей. Когда утром проснёшься, вот почитай тихонечко вслух, я тебе загнул страницы, откуда и докуда. Прежде, чем покинешь суворовскую шапку, причастишься. И тебя Бог сбережёт, когда ты к своим партизанам отправишься. Путь-то неблизкий до Гдова и далее.