– Каких еще атлантов?! – взревел Портос.

– Ну, скульптуры такие, – пояснил Арамис. – Мужики мускулистые, бородатые… Балконы поддерживают, карнизы всякие. Да видел, небось, в объемках. Считай, что стал такой скульптурой. Мы теперь – три атланта, три веселых друга…

Портос пыхтел, соображая. Метнул взгляд налево, направо… На пол… На потолок. Недоумение, гнев и обида на его лице сменились легкой растерянностью. Он еще немного помолчал, а потом буркнул:

– Понятно. С галеры нас сняли. Убить мало тех студенток!

«Они сами кого хочешь убьют», – подумал Крис и горько вздохнул.

– Это что, астероид? – выдвинул предположение Портос.

Арамис с сомнением взглянул на него:

– С искусственной гравитацией? Хотя, может, и астероид… Какая разница? Главное, что вляпались мы всерьез. По самые вуха.

– Чем это нас приклеили-то? – Портос вновь, стиснув зубы, сделал попытку освободиться.

– Какая разница? – повторил Арамис. – Главное, что приклеили надежно. Не оторвать. И у меня есть сильное подозрение, что это вовсе не астероид. Где-то здесь мы уже очень недавно были.

– У меня тоже такое подозрение, – проворчал Портос и скрипнул зубами. – Ведь предлагал же Годзик выжечь это гнездо! Всех бы гадов покрошили! Так нет же, наш вигион – лучший друг автохтонов! И где теперь вигион, и где – мы? – Он яростно сплюнул на каменный пол. – Поджарят, сволочи, на медленном огне во славу своего Беллиза-хренолиза…

Крис изо всех сил старался подавить эмоции, но сердце то и дело болезненно сжималось. Как могла так поступить с ним эта прелестная девушка? Это каким же умением нужно обладать, чтобы так притворяться… Разыгрывала из себя студентку, водила за нос недоумка-файтера, уже бог весть что возомнившего… Три служительницы храма триединого бога водили за нос трех развесивших уши эфесов… Выследили…

Он решил, что не стоит рассказывать товарищам по несчастью об угрозе, прозвучавшей в подземном зале храма. Они могли обвинить его в том, что знал – и не предупредил. А у него на душе было паскудно и без таких обвинений…

– Хоть, может быть, и непонятно, как мы здесь очутились, – начал Арамис, обводя взглядом распятые на стенах фигуры сослуживцев, – но вот почему мы здесь очутились, думаю, яснее ясного. «Око за око, зуб за зуб», закон талиона. Расплата… Возмездие…

– Потому они и Джека… – проронил Портос.

Воцарилось тягостное молчание, а потом Габлер медленно спросил:

– А что им мешало и нас в ту же ночь прихлопнуть?

– Меня доблестная полиция уберегла, – хмуро отозвался Портос.

– Думаю, дело здесь не в полиции, – возразил Арамис. – Джек пристрелил того жреца на пороге храма, понимаете? Он стрелял не в самом храме, а снаружи. И за это его прикончили во сне, в отключке. Он, наверное, ничего и не почувствовал. А мы с вами, парни, устроили бойню внутри. И боюсь, нам намерены отплатить по-другому. Бильш… болисно…

– Словарь переключи! – внезапно рявкнул Портос.

– Ну… смерть наша будет болезненной… Мучительной…

– И когда ты, блип, научишься нормально разговаривать? Болисно-шмолисно…

Арамис печально улыбнулся:

– Скорее всего, уже не успею научиться. Не встигну, если по-нашему…

– Ты что, издеваешься? – На мгновение Крису показалось, что разъяренный Портос сумеет отодрать свое тело от стены. – Задолбал своим коверканьем!

– Нет, Юл, не издеваюсь, просто забавляюсь. Ситуация уж больно забавная. Как в объемке про приключения доблестных файтеров.

Габлер понимал, что Портос беснуется от бессилия. Ничего, ну абсолютно ничего нельзя было изменить. Разве что вернуться в прошлое. В первое августа. Но такое возможно только в фантастических книжках: там персонажи вовсю вторгались в старые времена и лихо меняли историю по своему усмотрению…

«Не связывайся с беллизонками», – говорила та хошка, Алина. Видимо, что-то про них знала. Не надо было связываться… Впрочем, это не он связывался с Низой, а она с ним. Шла по следу, подкарауливала подходящий момент…

– Как в объемке… – проворчал Портос. – В гробу я видал такие объемки!

– Вот-вот, – подтвердил Арамис.

– Что «вот-вот»?

– Про гроб ты очень точно подметил…

– Да пошел ты! – Портос в сердцах плюнул в друга, но не попал. – Лучше давайте думать, что тут можно предпринять. Не торчать же здесь, пока не подохнем! Жрать, между прочим, охота… Давайте, включайте мозги, должны быть варианты!

– Если бы… Не суетись, Юл. Думаю, вскоре нам все подробно объяснят. Объявят приговор. – Арамис вновь грустно усмехнулся. – Вот и все варианты, других не вижу.

Портос угрюмо засопел, а потом тоскливо повторил:

– Жрать охота – сил нет… Они нам что, промывание желудка устроили?

– Вряд ли, – отозвался Арамис. – Наверное, мы просто долго в отключке были. Потерпи, Юл, скоро уже ничего не захочется. Голод пройдет. Навсегда…

– Спасибо, дружище, успокоил! – свирепо вращая глазами, процедил Портос.

– Может, Граната… – начал было Арамис, но тут же замолчал.

– Что – Граната? – встрепенулся Портос.

– Может, опять захочет законнектить, показать своих очередных подружек. Никто из нас не ответит, вот и забеспокоится… Хотя…

– А он что, уже выходил на связь? – спросил Крис. – Когда это?

– Когда мы с Юлом в моей каюте сидели, – пояснил Арамис. – Эти еще не пришли… Звонит, пьянющий вдрабадан. Показывает, как на столе у него хошка голышом отплясывает…

– И ты ему сказал про беллизонок? – в душе у Габлера забрезжила надежда.

– Да, сказал, что в кабаке с ними посидели, а ты и дальше там остался, до победы.

– Фигня все это, – уныло сказал Портос. – Ну, не достучится он до нас, и что? Подумает, что мы все-таки решили оттянуться и теперь лежим в отрубе.

– Может, и так, – согласился Арамис.

В подземелье вновь наступило безрадостное молчание. Выхода не было… Не было.

– Она сказала, что мне зачтется, – вдруг сообщил Крис.

Портос поднял брови:

– Кто сказал? Беллизонка твоя? Что зачтется?

– Я там, в кабаке галерном, одного немного поучил вежливости, – объяснил Габлер. – Он ее оскорбил. И она сказала: «Тебе зачтется»…

– Радуйся, Гладиатор, – с иронией произнес Портос. – Значит, тебя пощадят. Нас с Лино ухайдакают, а тебе только яйца открутят. Считай, тебе крупно повезло.

– Не переживай, Юл, – сказал Арамис. – Может, нас небольно зарежут: чик – и мы уже на небесах.

Портос с грустью посмотрел на него:

– А помнишь, что Граната сочинил? «Если файтер сдох – он совсем уж плох».