земле одна из сирен, влюбившись в смертного, родила девочку. Дитя, рожденное от морской пены и песка, простирающегося по земной глади. Только твоя кровь может заглушить мою боль или же стереть ее совсем. Тебе лишь нужно принести добровольную жертву. – Глаза Сары светились фанатизмом, она верила в то, что говорит. – Должно быть, ты уже видела одну из колонн, на которой изображена умирающая в муках Персефона. Ее секрет знают лишь двое: она и я. Лишь девушка, рожденная из пены и песка, способна освободить от боли.

Королева сирен жадно облизывала губы, предвкушая вкус моей крови и объятия Роджера, которые впредь не будут доставлять ей боль, граничащую со смертными муками.

– Роджер рассказал мне о тебе. Поначалу я думала, что у него иные планы, поскольку он был слишком одержим идеей найти тебя. Но я знаю, знаю, что он любит только меня! – Голос Королевы сирен перешел на крик, от которого Роджер будто вышел из какого-то оцепенения и внимательно переводил взгляд то на меня, то на Сару, не выпуская из рук кинжал. – А потом мой Роджер исчез… Пропал, и я чуть не сошла с ума от горя. Пыталась отыскать его везде, но не могла, будто что-то постоянно мешало мне.

Стараясь унять дрожь, я сжала ладони в кулак, чтобы ничем себя не выдать – слишком близок был мой триумф!

– Я не понимаю… пожалуйста…

– Нет! Твой Уильям, Посейдон с ним, как же он был наивен, полагая, что здесь, на этом острове, сможет вернуть твою любовь и доверие, ведь этот бред я ему и напела! – Морская дева разразилась истеричным смехом, от которого мне стало не по себе. Королева сирен сходила с ума от любви к человеку, который ловко манипулировал ею. – Я нашла в Уильяме толику утешения, дала все: богатство, статус, престиж, корабль, но он из раза в раз твердил, что готов все вернуть обратно, лишь бы быть рядом с тобой. Глупец! Его наивность и твои позабытые чувства сыграли нам с Роджером на руку.

Не в силах себя сдерживать, я подняла взгляд на Сару и усмехнулась ей прямо в лицо:

– Ты… ты его не любишь! Ты… обманула… ты… не может быть…

В глазах Сары вспыхнул гнев, лицо исказила гримаса ненависти, но не успела она сделать и шаг, как ее грудь пронзил кинжал. Испуганно опустив взгляд, Королева сирен издала смешок, будто не верила, что это происходит наяву. Темная кровь, вытекающая из раны, разливалась по полу, превращаясь в пену.

Душераздирающий крик заставил меня закрыть уши ладонями и зажмуриться в надежде, что все это скоро закончится. Когда умирала очередная Королева, все сирены ощущали неимоверные муки. Вжавшись в стену спиной и не в силах остановить вихрь болезненных ощущений, я начала раскачиваться вперед-назад, пытаясь унять жжение в теле, пока теплая ладонь не коснулась моего плеча.

Подняв взгляд, полный слез, я увидела Роджера. Кинжал лежал у него в руке, покрытый темной кровью. Взглянув ему за спину, увидела, что на месте, где стояла Королева сирен, лежала диадема, окруженная шипящей морской пеной. Лавровый венок, сделанный из плотно соединенных морских звезд, присыпанных позолотой и мелкими ракушками.

Диадема была неразрывно связана с жизненной силой владелицы, и сейчас казалось, что с каждым мгновением она все быстрее и быстрее теряет блеск. Послышались шипение и свист, будто выкачали воздух, и украшение окончательно померкло, превратившись в обычную побрякушку.

И будет она таковой, пока не признает новую Королеву.

Кинжал с гулким звоном упал на пол лачуги.

Любовь и слепая вера погубили Сару: она погибла от рук человека, ради которого была готова на все.

Охотник прижал меня к себе так крепко, что я не могла вздохнуть полной грудью. Одна рука властно и в то же время нежно покоилась на талии, большой палец гладил оголенный участок тела, другой же он осторожно проводил по волосам.

Уткнувшись носом в мою шею, Роджер тихо произнес:

– Ты дома, родная. Ты в безопасности, моя Королева.

Двадцать лет он ждал этого.

Перед глазами мужчины проносились картины их первой встречи: еще там, в далеком прошлом, на Парифиде.

Глава 20

На что ты согласишься, чтобы спасти невинную душу?

Роджер

Вечерело. Запахнув рваные края пальто, я медленно продвигался вдоль улицы, стараясь не попасться на глаза пьяным прохожим, слоняющимся туда-сюда без дела. Погода стояла мерзкая: сумерки сгущались, ветер хлестал по лицу, а мелкие капли дождя затекали за шиворот.

Впрочем, как всегда.

Льоров, один из городов, располагающийся на Парифиде, – моя родина. В любое время года он представлял собой одно сплошное серое пятно, которое разрасталось из-за бесконечных дождей. Земля, смешанная с водой, превращалась в грязь и норовила запачкать каждого, кто торопился на свидание или на рынок за покупками.

Наш город не был богат и не вызывал интереса у жителей других континентов, поскольку ничего полезного и нужного здесь не водилось. Деревья напоминали обрубки, едва достигавшие нескольких метров в высоту. Извилистые дороги, покрытые грязью, не позволяли лошадям даже проехать и нескольких миль, поэтому в большинстве случаев люди старались передвигаться пешком. Дома, окрашенные в серую краску, казались бездушными изваяниями, крыши которых не справлялись с вечной сыростью, отчего их приходилось постоянно латать.

Правитель, стоявший во главе континента, – мужчина в возрасте сорока семи лет, волосы которого были тронуты сединой. Узкий разрез глаз, темно-коричневый оттенок кожи, напоминающий землю после дождя. Поджатые губы, вздернутый нос и бесчисленное количество морщин. Эмоции Правителя никогда нельзя было прочесть по его лицу: оно казалось мраморным. Неделю назад он подал в отставку и начал лично отбирать преемника, пока люди в панике размышляли, какой уклад жизни установит новый Правитель. В нашем городе ненавидели чудовищ, но открыто против них не выступали, боясь, что властители других континентов ополчатся и пойдут на нас войной. Для истребления нечисти с родной земли появились мы.

Охотники.

Вжав голову в плечи и расталкивая локтями проходящих мимо людей, старался унять дрожь. Тело бросало то в жар, то в холод, но я пытался успокоить себя тем, что плохое самочувствие вызвано мерзкой погодой. Сжимая в ладони амулет, испытывал уверенность, будто от этой вещицы зависела жизнь.

Зависела.

Только не моя.

Резко завернув за угол, где скрывалась узкая улочка, вдоль которой тянулся единственный дом с рядом дверей, покрытых сухой грязью, я бросил короткий взгляд за спину, желая убедиться, что за мной нет слежки. Оказавшись напротив нужного жилища, постучал три раза, ожидая ответа. Поначалу все было тихо, лишь