Еще спускаясь по трапу, я увидел густые черные клу­бы дыма в трех разных районах Парижа, огромные и

страшные, словно там горят склады горюче-смазочных материалов.

Город выглядит как после ожесточенной войны, хотя эта часть города под контролем войск НАТО, но, похо­же, бои здесь все же шли. Пара зданий зияют выбитыми окнами и, похоже, там сейчас никто не живет.

Едва я покинул поле аэродрома, как ко мне подошел высокий мужчина в строгом костюме чиновника.

—Господин Юджин? Мне поручено встретить вас.

—Польщен, — ответил я.

—Пойдемте, — сказал он отрывисто, — время до­рого.

На выходе из здания аэропорта, где еще не успели заделать выбоины в стенах от крупнокалиберных пуль, нас поджидал пятнистый бронеавтомобиль. За рулем здоровяк в военной форме Иностранного легиона, оки­нул меня оценивающим взглядом.

— Все в порядке, — сказал мой провожатый. — Гони в штаб.

По его жесту я сел на заднее сиденье, как и он сам. Водитель вырулил на дорогу и погнал на большой ско­рости, а строгокостюмный сказал коротко:

—Ганс Мюллер, уполномоченный по. Это Рено Краус, через десять минут мы предстанем. У вас есть какие-то вопросы?

—Откуда? — спросил я. — Все так понятно, что даль­ше некуда.

Водитель хмыкнул, по его виду было видно, что ему и сейчас все непонятно, хотя родился здесь и жил всю жизнь.

Впереди на перекрестке военные грузовики и бэтэ­эры перегородили дорогу, а солдаты в бронекостюмах и с непрозрачными для нас шлемами машут руками, направляя движение в другие стороны.

Мы подъехали, Ганс высунулся, крикнул:

—Что стряслось?

—Там захвачены здания, — сообщил солдат. — Зона оцеплена, гражданским туда нельзя.

—Мы не гражданские, — сообщил Ганс.

—Даже не гражданским нужен пропуск, — ответил солдат.

Ганс вышел из машины, в его руке появился смарт­фон, чуть потолще обычного. Я смотрел, как он разго­варивает с кем-то, потом он обернулся и помахал мне.

Я вылез, он сказал коротко:

—С руководством уже договорено. Нам дальше нельзя, но вам нужно пройти между бронетранспорте­рами, там готовится грузовик к отправке к штабу. Пое­дете с ними.

—А там? — спросил я.

—Вас встретят, — сказал он. — Поспешите, время играет против нас, Эйнштейн был не прав.

—И Нильс Бор, — согласился я. — Прав тот, у кого больше прав, а еще лучше, если в руках автомат с пол­ным боекомплектом.

Он смотрел мне вслед через щель между бронетран­спортерами, как я пробежал к грузовику, куда влезают солдаты в желтых пятнистых костюмах.

Офицер кивнул мне, уже предупрежденный, а из ку­зова подали руки, влезать на такую высоту, где колеса в рост человека, непросто даже для не обремененного оружием и доспехами.

Грузовик взревел и пошел вдоль домов, а я, стараясь делать это незаметно, окинул взглядом сидящих в ку­зове. Все супервоины, заточенные на молниеносное устранения противника, быстрые и бесстрашные, зна­ющие, как вести себя под обстрелом, как обращаться с ранами, выживаемые и натренированные на любые мыслимые условия в бою.

Но с той стороны, где противник, такие же, многих обучали одни и те же инструкторы, оружие и снаряже­ние примерно то же самое, даже получено от одних и тех же поставщиков, они охотно и Сатане продадут, если тот начнет войну с Богом.

Мне там ловить нечего, прихлопнут моментально, я даже не овца среди волков, а вообще не знаю что, даже взмэкнуть не успею...

Я чувствовал страх и безнадегу, никогда мне таким крутым не стать, это не люди, а уже киборги, хотя элек­троника в них пока только носимая, но уж мало-пома­лу начинают встраивать, так что скоро вообще не знаю что и начнется...

Ко мне продолжают присматриваться, все в песча­ного цвета форме с зелеными пятнами, даже шлемы похожи на валуны, миллионы лет выставленные зной­ному южному солнцу.

— Что за форма? — спросил я соседа.

Он скривился.

—Срочно перебросили из Африки. Наши последние резервы. Там это маскировочная, и здесь как клоуны.

—Это хорошо, — сказал я. — Исламисты начнут хо­хотать, тут мы их и побьем.

—А может, подождать, — сказал он, — пока они со смеху поумирают?.. Так воевать не хочется...

—А кому в Европе хочется? — спросил я. — Карлы мартеллы давно повывелись среди политиков, а в арми­ях давно нет равных его воинам.

—То-то и оно, — ответил он тоскливо. — Я бакалавр философии, какой из меня воин?.. К тому же я толерантен и мультикулыурен даже не знаю как...

Солдат, сидящий напротив, сказал зло:

—Фредди, заткнись. А то я тебе вставлю твою мультикультурность... Эй, парень, а ты что за чудо?.. Почему без оружия и где твой броник?.. Кто-то из особо засе­креченных?.. Что-то о тебе нигде ни слова.

—Я мирное существо, — пробормотал я. — Всегда все стараюсь решить миром и по-доброму.

Он ухмыльнулся.

—А если не удается?

—Вздыхаю и ухожу, — ответил я. — С печалью на лице.

Он хохотнул.

— Оставив после себя гору трупов?.. Есть у нас тут один, над убитыми даже читает несколько слов из Би­блии.

— Прямо из книги? — спросил я.

Он ухмыльнулся шире.

—Из памяти. Иногда такое несет... Но не прове­ришь, никто из нас Библию не читал.

—Да, — согласился я, — сейчас больше читают Ко­ран. На обеих сторонах баррикады.

—Это да, — согласился он. — Даже я знаю несколь­ко сур. Вообще-то правильные там вещи... Жаль только, что правильную веру первыми ухватили наши против­ники.

—Теперь только воевать, — тоскливо сказал бака­лавр.

—Будем доказывать, что наша вера правильнее?

—Да. Хотя я атеист...

Нас прижало к стенке, послышался мощный скрип тормозов. Многотонную машину чуть занесло, но оста­новилась, как я увидел, прямо перед массивным здани­ем старой постройки тех времен, когда еще наивно строили на века.

Навстречу с автоматами на изготовку выскочили двое в бронекостюмах. Один из сидевших в кузове вы­прыгнул и подал мне руку.

Я отказываться не стал, а когда оказался на земле, один из автоматчиков спросил отрывисто:

— Это вы... вас прислали?

— Вообще-то я сам прибыл, — сообщил я скромно.

— Я вас проведу, — сказал он.

— Да, — согласился я, — сперва поговорим. А потом слово за слово...

Он ухмыльнулся, я поднялся за ним на третий этаж, он стукнул в дверь, явно электроника здесь либо не установлена еще, либо повреждена.