В другой раз, когда Джим привел Розу, у него настолько сильно дрожали руки, что он не мог достать из портфеля завтрак для девочки. Я положила руки ему на плечи, заглянула в глаза и сказала:

— С вами не все в порядке, но, если вы будете продолжать в том же духе, вашей семье тоже будет очень плохо. Вам нужно поднять дух, чтобы суметь позаботиться о тех, кого вы любите.

— Не уверен, что знаю, как это сделать, — смущаясь, произнес Джим.

— Позвольте мне, пожалуйста, дать некоторые советы. По дороге домой с работы купите курицу и немного розмарина и шалфея.

— Но я не умею готовить курицу.

— Разогрейте духовку до температуры триста пятьдесят градусов, положите травы внутрь цыпленка, смажьте его маслом и немного посолите с внешней стороны. Время приготовления — полтора часа. Пока он будет готовиться, а ваш дом будет наполняться всеми этими приятными ароматами, возьмите самое мягкое одеяло, которое у вас есть, и прогрейте его в сушке в течение десяти минут. Затем закутайтесь в это уютное теплое одеяло, включите музыку, которая вам нравится, и полистайте семейный фотоальбом. Не вставайте, пока курица не приготовится. Когда будет готово, сядьте вместе с семьей за стол и пообедайте.

И я отправила его, снабдив парой своих собственных пушистых носков из толстой шерсти.

Джиму нужно было подружиться со своими чувствами. Я абсолютно уверена, что мы воспринимаем жизнь с их помощью. Но, когда слишком заняты или переживаем сложные, болезненные моменты жизни, как в случае с Джимом, мы забываем о них. Мы никогда не думаем о том, каким образом кашемировый шарф согревает нас, когда мы сломя голову пытаемся успеть на встречу к назначенному времени. У нас обычно нет времени, чтобы перед тем, как выехать с парковки, найти радиостанцию, где можно услышать шутки восьмидесятых. Наоборот, мы сжимаемся что было силы, чтобы как можно меньше чувствовать, если чувствовать вообще.

Тот Джим, который на следующий день привел Розу, был совсем иным мужчиной — помолодевшим, отдохнувшим и спокойным, — таким я его не видела уже несколько месяцев. Не скрою, трудные времена для него и его семьи не закончились, но теперь у Джима было спасительное средство, которым он мог воспользоваться каждый раз, когда чувствовал себя истощенным, сокрушенным или подавленным. Он мог доставить себе чисто физический комфорт, согревшись и удобно устроившись. Он мог сделать так, чтобы его дом пах домом. Он мог накормить себя и семью приготовленным дома блюдом.

Следовать своим чувствам не роскошь, это необходимость. Мы вынуждены бегать по траве босиком. Мы обязаны есть чистый снег. Нам необходимо чувствовать, как теплый песок струится между пальцев. Мы должны лежать на спине и ощущать тепло солнца на наших лицах.

Вот почему дети, которые пришли заниматься по спортивной программе, не должны были заниматься ничем, кроме игры. Многие скептически отнеслись к такому подходу, а некоторые семьи, которые были с нами в «Литтл лайт», не стали заниматься, предпочитая использовать это время на лечение. Очень многие считали, что Джейк не получит то, что ему необходимо, из-за того, что я сосредотачиваюсь лишь на одном — игре и обычных детских развлечениях. В сравнении с официальными занятиями моя стратегия не производила впечатления чего-то серьезного: «Брось мячик товарищу, а я покричу от восторга». Действительно, разве это — лечение? Но я как попугай твердила все время одно и то же: «Вы не должны ничего делать. Только играть». И это принесло свои плоды. Я заметила улучшения сразу же. То, о чем мы не могли и подумать, когда только начинали, — эстафетные гонки, например, стало не только возможным, но и превратилось в увлекательное соревнование. На фотографиях того первого года можно видеть, что большинство детей бродят сами по себе, полностью погрузившись в собственный мир. А на фотографиях, которые мы делали на Рождество, видим, что они уже начали интересоваться тем, что происходит вокруг них, они сидят на своих местах на парашюте лицом ко мне и внимательно слушают.

Нам было недостаточно заниматься только один раз в месяц, нужны были еженедельные встречи. Руководство церкви дало нам разрешение при условии, что мы будем убирать все за собой. Мне захотелось рассмеяться, когда я это услышала. В детские годы мы с сестрой помогали бабушке убирать в церкви, которую они с дедом построили. Бабушка повязывала голову платком, ставила ведро со всем необходимым в машину и везла нас туда, чтобы мы могли помочь ей: мы мыли пол, сметали пыль со сборников церковных гимнов, протирали и вощили скамьи. Для бабушки это была работа в общине.

Моя работа в обществе «Молодежный спорт против аутизма» была очень на это похожа. Мы с Майклом перестали ходить в церковь, когда Джейку поставили диагноз. (Так часто случается в семьях, где есть дети-аутисты.) Однажды, когда мы были в церкви в воскресенье утром, с нами произошла очень неприятная история. Я стояла на входе вместе с Джейком, там меня и заметила мама девочки, с которой я ходила в школу. Взвизгивая от восторга и распространяя запах духов, она устремилась к нам, за спиной у нее, как парус, развевалась яркая шаль. Когда она обняла меня, чтобы поцеловать, Джейк полностью потерял над собой контроль. Он распластался на полу и кричал что было мочи. Когда мы попытались поднять его, он набросился на меня с кулаками, брыкался и порвал мое шелковое платье.

Одно дело, если ваш ребенок ведет себя так в магазине, но его поведение воспринимается совершенно иначе, если это происходит в церкви. Я была полностью уничтожена. Все вокруг останавливались и смотрели на меня, а кто-то даже пошутил, сказав, что на ребенка надо побрызгать святой водой. Мне удалось увести его потихоньку в комнату отдыха, где я усадила его на тумбочку между рукомойниками, потерла ему спинку и вытерла глаза. Я попыталась ободрить его, говоря, что все в порядке.

Постепенно он расслабил руки и вытер их о мое платье.

Не думаю, что подобные припадки — признак аутизма, скорее это непонимание того, что такое аутизм. Это не означало, что Джейк не хотел ходить в церковь, это значило, что он не может туда идти. Это для него было слишком сильное впечатление. Если бы я заставила его ходить туда, то воспитала бы несчастного ребенка и получила бы еще одно разорванное платье. А раз он не мог ходить в церковь, то не могла ия. Я сняла его с тумбочки и под пристальными взглядами присутствующих вышла через зал на улицу. Я посадила Джейка в машину, и мы уехали.

Хотя мы регулярно посещали церковь, я также поняла, что занятия спортом дают мне потрясающее чувство умиротворения и принадлежности к общине. Я часто вспоминала моего дедушку в те субботние утра. Именно он привил мне это ощущение игры и понимание ее важности. Он также научил меня рассматривать свои беды как возможность создать общину, а не бежать от людей. Своим примером он показал мне, что если помогаешь другим, то никогда не останешься одиноким.

В течение долгого времени родственники детей-аутистов не выражали радости по поводу занятий спортом. Родители были измучены и деморализованы, а их замечательным детям снова и снова повторяли, что они ни на что не годятся. Разве мне не было трудно найти место, где мы могли бы собираться? Моей главной целью в то время было сплотить эти семьи и вернуть в их жизнь хотя бы немного радости. В какой-то степени «Молодежный спорт против аутизма» и стал моим молельным домом.