Одним из тех, кто присоединился к нам в этой программе, был шестилетний Кристофер. На год младше Джейка (и по меньшей мере на голову выше), он уже умел хорошо играть в бейсбол. Эти двое мгновенно нашли общий язык. В ту первую субботу, когда занятия закончились, Кристофер никак не хотел уходить. Позже мы узнали, что его обижают и притесняют в школе. Джейку в любом случае нужно было задержаться, поскольку он ждал, пока я закончу другие занятия, и они вдвоем провели весь день — играли в прятки и бегали, пробовали использовать оборудование, которое оставалось после занятий. К тому времени, как мы погрузили все свои вещи в вагончик, Джейк и Кристофер уже стали лучшими друзьями.

Прощаясь, Кристофер снова и снова обнимал меня. Он раз десять сказал мне «до свидания». Это было крайне неестественное поведение для аутиста, но именно это и позволило мне сразу понять, как много программа значит для этих детей.

К концу месяца Джейк и Кристофер были уже неразлейвода. И только ради этого стоило сделать так много. Джейк не чувствовал себя одиноким, имея возможность общаться в университете, а свободное время он часто проводил с ребятами, живущими по соседству, и с одноклассниками. Но с Кристофером у него было эмоциональное единение, их связывало нечто, чего не было в отношениях с другими ребятами.

Прошло несколько недель с тех пор, как я организовала спортивный центр для всех возрастных групп. Многие из тех, кто обращался к нам, были гораздо старше Джейка, им было по пятнадцать — восемнадцать лет. Моей целью было создать такие условия, при которых любой ребенок смог стать частью команды. Чтобы добиться этого, требовались некоторые изменения. Майкл однажды заметил, что в большей мере я делаю спорт доступным для аутистов, заново придумывая его. Например, мы играли в хоккей, но у нас не было льда. Не беда, мы играли на ковре. Но мы не могли пользоваться насто ящими хоккейными клюшками, иначе у нас было бы гораздо больше несчастных случаев, чем игроков. Могли подойти веники, но разве ребенку-аутисту может понравиться ручка для швабры? Как заставить ребенка-аутиста полюбить ощущение, которое она дает? Оборачиваешь лентой с пузырьками и делаешь ее мягкой. Вместо шайбы мы играли в мяч, ворота были у нас высотой с ребенка, а раскрашивали мы их в цвета, которые дети выбирали сами.

У нас с Майклом не было больших денег, которые мы могли бы потратить, но, как всегда, меня вдохновлял мой изобретательный дедушка. В свое время он сварил абсолютно водонепроницаемую действующую подводную лодку для детей, разместив ее на дороге, ведущей к гаражу. (Бабушка очень боялась, что кто-нибудь может утонуть, и, пока дед был на рыбалке, пригласила сборщика металлолома, чтобы тот ее вывез. Тем не менее я уверена, что лодка была бы замечательной!)

— Если Богу угодно, чтобы ты выполнил работу, он даст тебе все, что нужно, чтобы эта работа была выполнена, — говаривал мой дед, останавливая свой грузовичок у обочины, чтобы подобрать выброшенный кем-то кусок древесины или металла. Я часто вспоминала его слова, когда разыскивала в магазинах «Уолл-Маркет» или «Таргет» что-нибудь подходящее для занятий спортом. Покупая огромные рулоны искусственного газона для спортивных площадок, я разрезала их на маленькие куски, чтобы у нас были миниатюрные зеленые площадки для игры в гольф. Вначале дети играли в гольф, гоняя воздушные шары. А когда были праздники — Хеллоуин, День святого Валентина, Рождество, — я соответственно украшала площадки.

Игра в кегли — замечательное занятие, но в кегельбанах обычно невероятно шумно, а для детей-аутистов это подобно кошмару. Разноцветными полосками оберточной бумаги из долларового магазина мы стали обозначать дорожки нашего кегельбана. Был случай, когда мы с Майклом загрузили целый ящик «Маунтин дью» — безалкогольного газированного напитка с фруктовыми вкусовыми добавками — к нему в машину, чтобы его коллеги по работе успели все выпить и вернуть нам до субботы пустые бутылки. Пустые зеленые емкости создавали прекрасный контраст чистым двухлитровым бутылкам, которые, как мы выяснили, могли стать у нас прекрасными шарами для игры в кегли.

Некоторые очень беспокоились о том, что я трачу деньги.

— Как же ваши дети и школьный фонд? А ваша будущая пенсия?

Но я нашла свое призвание и всегда считала, что деньги, которые нам необходимы, обязательно появятся в должное время. Когда мы росли, наши семьи тоже не были особенно богаты. Мы никогда даже не думали, что у нас будет собственный дом. Все, что у нас было, казалось подарком, и мы считали благословением то, что можем бороться против неправильного представления о том, что такое аутизм, и помогать семьям, которые живут с этим годами. К счастью, Майкл был не просто моим сторонником, он очень мне помогал и поддерживал меня. Однажды, когда мы были в магазине бытовой техники, он сказал, смеясь и покачивая головой:

— Похоже, моя премия целиком достанется компании «Астротурф»!

Я старалась воспользоваться любой возможностью получить помощь и обращалась к друзьям из общины. Так у нас был тренер по футболу из старшей школы. И снова для начала мы использовали воздушные шары, чтобы ребята могли научиться передавать мяч и забивать голы. Когда стало ясно, что хоккей со шваброй пользуется огромным успехом (Джейк стоял на воротах), мы пригласили членов хоккейной лиги США «Лед Индианы» приехать к нам и сыграть на ковре с ребятами.

Наконец мы добрались и до бейсбольной площадки, и я совершенно опустошила свою кредитку, купив разноцветные футболки с названиями команды, чтобы дети могли почувствовать, как это — быть командой. Для многих детей с ограниченными возможностями сидеть в укрытии стало первым самостоятельным опытом, когда они находились без родителей или помощников. Но всем им было хорошо потому, что они были со своей командой, а их родители, сидя на открытых трибунах, конечно, приветствовали их как сумасшедшие. К тому времени мы все были одной большой счастливой семьей.

Я многому научилась, работая в «Литтл лайт». Так, например, зная, что детям-аутистам обязательно нужно, чтобы их мозг был направлен на то, что им приятно, я придумала много правил — визуальных подсказок. На матах мы обозначили границы с помощью плотной клейкой ленты различных цветов. Почти во все, что мы делали, мы включали сенсорный компонент. У нас были надувные мячи, мягкие маты и воздушные шары. Обычно я разбрасывала все эти развивающие игрушки поверх шелкового парашюта, расстеленного на полу, чтобы у детей возникло желание присоединиться ко мне и сесть на пол рядом.

Совершенно согласна с утверждением, что все эти предметы были разработаны для того, чтобы возбудить желание двигаться не только у детей-аутистов или людей с ограниченными возможностями, ной у любого человека.

Еще до рождения Джейка у меня в группе в детском центре была очень милая маленькая девочка по имени Роза. Я привыкла считать ее образцом для других детей. Когда у женщины, с которой отец Розы, Джим, прожил долгие годы, диагностировали рак, он совсем раскис. Он настолько отдался заботам о женщине и Розе, что у него не оставалось времени на себя. Внешне он стал очень неаккуратным, и я даже боялась, что он может потерять работу. Однажды утром я усадила его и маскировочным карандашом из своей косметички убрала ему синяки под глазами. Не было ничего удивительного в том, что Роза под влиянием обстановки тоже изменилась. Теперь она казалась апатичной и слабой и не могла уже быть образцом для подражания — лидером других детей. Меня это очень огорчало. Я чувствовала себя ответственной за Розу, а ей было очень плохо.