Постепенно город стал застраиваться. Появилось все больше домов, спроектированных лучшими архитекторами. К возвращению Мигеля Мадрид уже выглядел как настоящая Unica Corte, превратившись в город чиновников, знатных бездельников, дворцовых прихлебателей, авантюристов всех мастей и охотников за чинами. Но он стал также городом ученых, художников, поэтов, писателей и комедиантов той блистательной эпохи.

В Unica Corte ничего не производилось, впрочем, как и в других испанских городах. А зачем, если в Испанию непрерывным потоком текли баснословные сокровища из заморских колоний. Они протекали через страну, но не орошали ее, а тратились на различные сумасбродные начинания и проекты, не приносящие Испании никакой пользы. Народу не перепадали даже крохи от этих сокровищ, и он все больше увязал в беспримерной нищете. Пылкое воображение иберийцев поражали ослепительные видения Эльдорадо и всемирной монархии, а тем временем испанская аристократия приходила в упадок, не утратив своих вредных наклонностей и разоряющих страну привилегий. Испанская держава неуклонно превращалась в скопление дурно управляемых провинций, между которыми не было сцепления. Попытки реализовать бредовую мечту о создании грандиозной всемирной монархии вконец истощили народные силы, подорвали дух нации. Несмотря на сказочные владения на трех континентах, непомерно раздувшаяся империя была обречена на гибель.

Но пока до этого было далеко. Более того, необозримая мировая держава продолжала расширяться. Внезапно, как наливное яблочко, в подставленные руки короля Филиппа упала Португалия. Ее молодой, до безумия храбрый и столь же сумасбродный король Себастьян с детства был одержим комплексом Александра Македонского. Начать свои завоевания он решил с Северной Африки. Собрав большое войско, король в 1578 году вторгся в Марокко. У города Алькасара мусульманские силы, вчетверо превосходившие королевскую армию, напали на христианский военный лагерь. Король Себастиан и 12 тысяч его солдат были убиты, остальные попали в плен. Вместе с королем погибло множество знатных вельмож, а также все инфанты и члены королевской семьи, сопровождавшие короля в этом походе. Таков был конец Бургундской династии в Португалии.

Одним из претендентов на освободившийся португальский трон стал король Филипп. Были и другие претенденты, но Филипп обладал таким весомым аргументом как мощная армия. Ему она, правда, почти не понадобилась. Его военный поход в Португалию был, по сути, увеселительной прогулкой. А потом весь Иберийский полуостров объединился под эгидой Филиппа в единое королевство после почти тысячелетнего раскола. Король считал это великим своим достижением. Но гораздо более важным было то, что Испании достались все заморские владения Португалии. Великая империя, распоряжающаяся сокровищами трех континентов, огражденная от врагов железным войском и огромным флотом, находилась в зените своего могущества. Но Сервантес уже тогда подозревал, что лоскутная империя Филиппа — это колосс на глиняных ногах. Придет время, и он в завуалированной, правда, форме коснется этой темы в своих произведениях.

Он бродил по когда-то знакомым улицам и переулкам Мадрида, удивляясь, как сильно они изменились, и думал о том, как быть дальше. Первым делом Мигель отправился на поиски своего наставника Лопеса де Ойоса. С болью узнал он, что его учитель и друг умер еще три года назад в своем классе во время урока, когда он читал ученикам поэму о Сиде. Дойдя до заключительных строк:

дон Ойос вдруг рухнул мертвым, как сраженный рыцарь.

С былыми товарищами Мигель не поддерживал связи. Да и почти никого из них уже давно не было в Мадриде, а те, которые остались, достигли богатства и почестей, а он был слишком горд, чтобы предстать перед ними жалким неудачником. По зрелом размышлении Мигель решил отправиться в Португалию и поступить в тот же полк, в котором служит Родриго. К тому же в Португалии находится король, и он найдет способ осведомить его о своих заслугах.

* * *

Лиссабон, насчитывавший 17 веков истории, поразил Мигеля архитектурным смешением различных стилей и причудливыми изгибами узких переулков. Особенно впечатляли живописная панорама реки Тежу и дворцы на центральной площади с фасадами, отделанными знаменитыми португальскими керамическими плитками «азулежу». Но короля не было в Лиссабоне. Португальскую столицу он счел слишком шумной и поэтому сделал своей резиденцией небольшой город Томар, где разместился его двор, привезенный из Испании. Сам же король поселился в старинном замке, принадлежащем доминиканскому ордену.

Приехав в Томар, Сервантес сразу понял, что вряд ли ему удастся привлечь королевское внимание. Огромный орденский замок, где жил Филипп, выглядел величественно и неприступно. Город был переполнен войсками и придворными. Никому не было до него никакого дела. Но Сервантес был упрям и сумел добиться приема у трех высокопоставленных чиновников, а также написал прошение в королевскую канцелярию. Ему ничего не обещали, но велели ждать, и он ждал, проводя вечера в тавернах, хоть и знал, что у вина, которое пьешь в одиночку, не бывает хорошего вкуса.

Неожиданно ему повезло. Направляясь в очередной раз в королевскую канцелярию, он столкнулся в коридоре со знатным испанцем, чье лицо показалось ему знакомым.

— Дон Альфонсо! — воскликнул Сервантес. — Глазам своим не верю!

Это был испанский офицер, разделявший с ним тяготы алжирской неволи. Правда, дон Альфонсо де Гутьеро — таково его полное имя, был замкнут, необщителен и держался особняком среди знатных испанских пленников. Популярности Сервантеса он завидовал и поэтому его недолюбливал. Впрочем, Мигель с ним общался недолго, ибо дона Альфонсо быстро выкупил его состоятельный дядя.

— Рад вас видеть, дон Мигель, — холодно сказал дон Альфонсо, — могу ли я быть вам чем-то полезен?

Сервантесу не понравился его тон, но он подумал: «А почему, собственно, не воспользоваться случаем. Не исключено ведь, что дон Альфонсо — человек влиятельный и сможет оказать мне протекцию, без которой здесь шагу нельзя ступить. В конце концов, мы ведь не были врагами».

Внимательно выслушав его, дон Альфонсо сказал:

— Я позабочусь о том, чтобы ваше прошение попало в руки королевского секретаря, а там уж как получится. Зайдите через несколько дней в королевскую канцелярию. А сейчас извините, дон Мигель, я очень спешу.

Когда спустя два дня Сервантес явился в королевскую канцелярию, его сразу же принял высокопоставленный чиновник и с поклоном вручил письмо, которое он прочитал тут же на месте:

«Дорогой дон Мигель, я довел до сведения Его Величества о вашем героическом поведении в плену у неверных и о вашей преданности Ему лично и делу нашей святой католической церкви. Его Величество удовлетворил вашу просьбу о возобновлении вашей службы в армии и распорядился выплатить вам единовременное пособие в размере ста пятидесяти луидоров.

Ваш покорный слуга дон Альфонсо де Гутьеро, королевский секретарь».