— Кто ты такая? — спросила Фурия, пока Кэт выискивала чистую чашку.

— Я же представилась: Каталина Марш.

— Меня зовут Фурия. Ты не экслибра, ведь так?

— И не библиомант. А ты?

— В какой-то степени.

— Понимаю. Ты пока что не нашла сердечную книгу, верно?

— Моих сил всё же достаточно, чтобы себя защитить.

Кэт рассмеялась:

— Только что ты улепётывала со всех ног!

— Но преследователей было трое! И они стреляли!

— Поэтому удрать от них — отличная идея.

— Ты только что убила человека!

— Это проще, чем кажется. Я долго тренировалась, чтобы вот так, вытянув ногу…

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я.

Кэт нахмурила лоб:

— Ты что, не довольна, что я тебя спасла?

Фурия слишком устала, чтобы пререкаться, и уже готова была влезть в один из спальных мешков и хоть немного отдохнуть. Но тут ей пришло в голову, что в случае опасности она не сможет среагировать достаточно быстро.

— У тебя не найдётся чего-нибудь поесть? — Этот вопрос дался Фурии с трудом.

Она снова обвела взглядом гнилые остатки пищи, но бороться с голодом уже не могла, и, возможно, чай был не такой уж и плохой идеей.

Со вздохом Кэт повернулась к буфету, скрытому за занавеской. Когда хозяйка сдвинула занавеску в сторону, Фурия увидела горы сладостей.

Кэт бросила ей два шоколадных батончика.

— Не особенно полезно, но сахар тебе понадобится. Тут их много. Просто сладости легче всего стащить. И Академия следит, чтобы хотя бы этого добра в гетто было предостаточно. Шоколад и алкоголь — вот два способа заткнуть глотки горожанам.

— Спасибо. — Фурия проглотила оба батончика, едва успев развернуть фольгу. — Можно ещё конфету?

Лицо Кэт снова расплылось в сияющей улыбке. Она вытащила ещё три батончика и дала Фурии.

— Может, попозже раздобудем ещё какой-нибудь еды. В основном тут бывает колбаса и тому подобное. Во всяком случае, в удачные дни.

— Если ты не экслибра, то можешь просто уйти из гетто.

— И что тогда? Вкалывать упаковщицей в Либрополисе? Или перейти через мост в другой мир? Что я там забыла?

Фурия съела один из трёх батончиков, на секунду замешкалась и развернула следующий. Третий она сунула в один из карманов комбинезона.

— Мои родители — библиоманты. Оба, — сказала Кэт. — А я это не унаследовала. Такое случается.

Фурия подумала о Пипе и кивнула. Она старалась не думать, каково ему сейчас, но её мысли невольно возвращались к любимому брату. Съеденные только что батончики с карамелью подступали к горлу.

Кэт пожала плечами:

— Книги меня не интересуют.

— Но как ты можешь жить в убежище, организованном библиомантами, и не…

На лице Кэт промелькнула вспышка гнева, но девочка быстро взяла себя в руки. Впервые её улыбка стала немного искусственной.

— Я их не чувствую. При чтении я ничего не ощущаю, совершенно ничего. Я не вижу перед собой места, которые описывают авторы, не слышу беседы героев. У меня для этого, кажется, не хватает какого-то гена. Поэтому-то я и не унаследовала талант родителей.

Она отвернулась и ловко отбросила в сторону клубок из поношенных лосин и колгот, все они были в красную и белую полоску.

Фурия наблюдала, пытаясь понять, чего ожидать от хозяйки этой каморки.

— Чем ты занимаешься? — спросила она Кэт. — То есть я хотела спросить, на что ты живёшь?

— Я ищу вещи. И людей. Но в основном вещи.

Фурия вспомнила, как почувствовала, что на крыше кто-то был. Будто кто-то шёл за ней следом и наблюдал.

— Ты меня разыскивала?

Кэт снова рассмеялась:

— Да что ты!

— Это тебе Финниан обо мне рассказал?

— Финниан? — Взгляд Кэт вдруг стал мягче, но лишь на пару секунд.

— Ты говорила с ним, — твёрдо сказала Фурия, — и знаешь, что мы встретились.

Свист чайника дал Кэт возможность улизнуть в другой конец комнаты. Но она быстро вернулась с чашкой в руке.

— Вот, — сказала девочка, — возьми.

Фурия открыла рот, чтобы опять отказаться от чая, но затем взяла чашку, подула на неё и снова поглядела на Кэт, наливавшую вторую порцию. Она по-прежнему была в кожаной куртке, такой же иссиня-чёрной, как и её волосы. Куртка казалась немного великоватой для Кэт, но, может, девочка подобрала такую специально, чтобы легче было воровать из лавок конфеты.

— Финниан сказал, что ты работаешь на Иеремию, — продолжала Фурия. — На этого отвратительного типа с петушиными книгами. — Сквозь пар над чаем она наблюдала за реакцией Кэт, но та лишь пожала плечами.

— На него и на многих других. И что с того?

— Что ты для них делаешь?

— Ищу вещи, я же сказала.

— Сбежавшие петушиные книги?

Кэт прислонилась к стене, держа в руках свою чашку.

— В основном. Но иногда и людей, проигравших и не желающих платить. Сама я ничего не делаю, просто передаю Иеремии, где они.

— В общем, ты что-то вроде ищейки или охотницы за головами.

— И то и другое звучит ужасно.

— У тебя есть менее ужасное определение?

— «Девочка, которая ищет вещи и людей». — Кэт потягивала чай, а Фурии он казался слишком горячим. — Иногда я выполняю поручения книготорговцев, не решающихся зайти в гетто. Слишком разборчивой быть не приходится.

— А что с твоими родителями? Они не могут тебе помочь? Деньгами, я имею в виду.

— Я с ними не общаюсь. — На какой-то момент лицо Кэт скрылось за облаком пара. — Они живут где-то в Лондоне. По крайней мере, это последнее, что я о них слышала.

Фурия больше не расспрашивала, но через несколько секунд Кэт продолжала:

— Родители не слишком-то обрадовались, когда выяснилось, что я не такая, как они. То есть они не подбросили меня в детский дом или что-то в таком роде. Но я всегда чувствовала, будто меня растят чужие люди, которые заботятся обо мне лишь потому, что так принято. И всё время они говорили о том, как изменится их жизнь, когда у меня родится брат или сестра. С талантом библиоманта, разумеется. Но ни брат, ни сестра так и не появились. И им обоим пришлось смириться с тем, что я такая, как есть. — Кэт пожала плечами. — Ничего хорошего из этого не получилось. Чуть повзрослев, я ушла из дому, родители нашли мне работу в Либрополисе, которую я забросила, и вот я здесь, вкалываю на ублюдков вроде Иеремии.

— Он и меня тоже спрашивал, не хочу ли я поймать для него одну сбежавшую книгу, — сказала Фурия.