— Итак… — Папа открыл холодильник. — Как мы это сделаем? У вас есть специальная пивная… кружка, Уилл?

Я сказала Уиллу, что на его месте папа купил бы специальную пивную кружку прежде, чем инвалидное кресло.

— Надо правильно расставлять приоритеты, — заметил папа.

Я порылась в сумке Уилла и отыскала его стаканчик.

— Пиво вполне подойдет. Спасибо.

Уилл пил пиво, а я стояла на кухне, внезапно устыдившись нашего крошечного ветхого домика с обоями восьмидесятых годов и ободранными кухонными шкафчиками. Дом Уилла был элегантно обставлен — красиво и с размахом. Наш дом выглядел так, будто девяносто процентов его содержимого было куплено в местном магазине «Все за фунт». Рисунки Томаса с загнутыми уголками покрывали все свободное пространство на стенах. Но если Уилл и заметил это, то ничего не сказал. Они с отцом быстро нашли общую тему для разговора, а именно мою исключительную бестолковость. Я не протестовала. Пусть развлекаются.

— Знаете, однажды она въехала задом в столб и клялась, что это столб во всем виноват…

— Вы бы видели, как она опускает мой пандус. Порой мне кажется, что я съезжаю с трамплина…

Папа расхохотался.

Я оставила их наедине. Мама, волнуясь, вышла следом за мной, держа в руках поднос с бокалами, и поглядела на часы.

— Где Патрик?

— Он собирался прийти прямо с тренировки, — ответила я. — Наверное, задержался.

— Не мог отложить даже ради твоего дня рождения? Курица перестоится, если он сейчас не придет.

— Мама, все будет хорошо.

Я подождала, пока она поставит поднос, и обняла ее. Она вся задеревенела от беспокойства. Внезапно меня охватил прилив жалости к ней. Нелегко, наверное, быть моей матерью.

— Серьезно. Все будет хорошо.

Она высвободилась, поцеловала меня в макушку и вытерла руки о фартук.

— Жаль, твоей сестры нет дома. Как-то неправильно праздновать без нее.

Мне так не казалось. Можно мне хоть раз побыть в центре внимания и насладиться этим? Быть может, звучит по-детски, но это правда. Мне нравилось, что Уилл и папа смеются надо мной. Нравилось, что все блюда — от жареной курицы до шоколадного мусса — мои любимые. Нравилось, что я могу быть тем, кем хочу, без напоминаний сестры о том, кто я на самом деле.

Прозвенел звонок, и мама хлопнула в ладоши:

— А вот и он. Лу, почему ты не накрываешь?

Патрик все еще был красным от трудов на беговой дорожке.

— С днем рождения, детка. — Он наклонился, чтобы поцеловать меня. От него пахло лосьоном после бритья, дезодорантом и чистой, свежевымытой кожей.

— Лучше проходи в дом, — кивнула я в сторону гостиной. — Мама на грани срыва — пора вынимать жаркое.

— Ой! — Он посмотрел на часы. — Извини. Наверное, потерял счет времени.

— Но не твоего времени, верно?

— Что?

— Ничего.

Папа перетащил большой раскладной стол в гостиную. Кроме того, я велела ему переставить один из диванов к другой стене, чтобы Уилл мог въехать в комнату без помех. Он направил кресло на место, которое я указала, и немного приподнял сиденье, чтобы находиться на одном уровне с остальными. Я села слева от него, а Патрик — напротив. Они с Уиллом и дедушкой кивнули друг другу в знак приветствия. Я уже предупредила Патрика, чтобы не пытался пожать ему руку. Даже сев, я чувствовала, что Уилл изучает Патрика, и на мгновение задумалась, постарается ли он обаять моего парня, как обаял моих родителей.

Уилл наклонил ко мне голову:

— Поищите на спинке кресла, там есть кое-что к ужину.

Я откинулась назад, запустила руку в его сумку и выудила бутылку шампанского «Лоран-Перье».

— Что за день рождения без шампанского! — сказал он.

— Вы только посмотрите, — восхитилась мама, внося тарелки. — Как мило! Но у нас нет бокалов для шампанского.

— Эти вполне подойдут, — ответил Уилл.

— Я открою. — Патрик взял бутылку, открутил проволоку и подцепил пробку большими пальцами. Он все время поглядывал на Уилла, как будто ожидал увидеть совершенно другого человека.

— Так вы зальете шампанским всю комнату, — заметил Уилл. Он приподнял руку на дюйм и дернул ладонью. — Я обнаружил, что держать пробку и поворачивать бутылку намного надежнее.

— Да вы знаток шампанского! — вставил папа. — Давай, Патрик. Поворачивать бутылку, вы сказали? Кто бы мог подумать!

— Я знал, — сказал Патрик. — Я так и собирался сделать.

Шампанское было благополучно открыто и разлито по бокалам, и мы выпили за мой день рождения.

Дедушка крикнул что-то вроде: «Пусть говорит!»

Я встала и поклонилась. На мне было расклешенное желтое короткое платье шестидесятых годов, которое я купила в благотворительном магазине. Продавщица предполагала, что оно из «Биба», хотя кто-то срезал ярлык.

— Возможно, в этом году наша Лу наконец вырастет, — произнес папа. — Я собирался сказать: «изменит свою жизнь к лучшему», но это ей, похоже, наконец удалось. Должен сказать, Уилл, с тех пор, как она начала работать у вас, она… ну, она выбралась из своей скорлупы.

— Мы очень гордимся, — добавила мама. — И благодарны. Вам. В смысле, за то, что вы ее наняли.

— Это мне следует благодарить, — покосился на меня Уилл.

— За Лу, — произнес папа. — И ее неизменный успех.

— И за отсутствующих членов семьи, — сказала мама.

— Вот это да! — воскликнула я. — Надо чаще устраивать день рождения. Обычно все только и делают, что оскорбляют меня.

Завязался разговор. Папа рассказал очередную историю обо мне, и они с мамой расхохотались. Приятно было видеть их смеющимися. Папа выглядел таким усталым в последние недели, а у мамы ввалились глаза, и она стала рассеянной, как будто витала где-то далеко. Мне хотелось насладиться минутами, когда родители ненадолго забыли о своих проблемах и перешучивались в теплой семейной обстановке. На мгновение мне показалось, что я была бы не против присутствия Томаса. Иди даже Трины.

Я так погрузилась в размышления, что не сразу заметила выражение лица Патрика. Я кормила Уилла и что-то говорила дедушке, складывая кусочек копченого лосося и поднося к губам Уилла. Это стало такой органичной частью моей повседневной жизни, что интимность жеста поразила меня, только когда я увидела потрясенное лицо Патрика.

Уилл что-то сказал папе, а я уставилась на Патрика, мысленно приказывая ему прекратить. Слева от него жадно ел дедушка, издавая то, что мы называли «обеденными звуками», — тихое довольное ворчание и бормотание.

— Чудесный лосось, — сказал Уилл моей матери. — Просто изумительный вкус.

— Не то чтобы мы ели его каждый день, — улыбнулась она. — Но мы хотели сделать сегодняшний день особенным.