Борхард усмехнулся, и кивнул.

– Решай: которого из подмастерьев закрыть в темницу? Выбирай быстро, пока не зарезали обоих.

Люгер молчал. Один из штрафников нетерпеливо поднес клинок к горлу Ачи.

– Убей его! – махнул рукой король.

– Стойте! – крикнул Люгер. – Возьмите Ачу.

С головы подмастерья сдернули мешок. Блондинчик безумно вытаращил глаза. Свет слепил его. Он оглядывался, в поисках Люгера.

– Выбор сделан! – усмехнулся король. – А чтобы не болтал лишнего – наденьте на него железную маску немоты, изобретенную учеными Универума. Для надежности, в башне ведьм он будет заточен в маске.

Двое охранников поднесли к Аче устрашающий железный намордник с распяленным ртом. Блондинчик отшатнулся, и закричал:

– Люгер, спаси! Люгер!..

Но крик его захлебнулся. На пленника напялили ужасную маску, защелкнули замки на макушке, и дальше несчастный издавал только невнятное мычание.

– Ача, будь сильным! – закричал Люгер, натягивая цепь. Голос шарлатана захлебнулся, по его щекам текли слезы отчаяния.

– Ты молодой! Держись! – поддакнул Узи. – Мы выручим тебя!

Двое конных воинов подхватили Ачу, мотающего головой в тяжеленной маске, под руки и поволокли по размытой дороге, ведущей в город Прапор.

Борхард поднял боевой шлем, и прежде, чем одеть его на голову, выплеснул накопившуюся дождевую воду.

– Я отпущу его, как только мы победим, слово короля! Вперед! – крикнул Борхард, и поскакал не оглядываясь.

Повозка с ящиком мчалась по большой дороге, громыхая и раскачиваясь, прочь от места катастрофы. Обитые металлом деревянные обода колеса подскакивали на любой колдобине. Повозка трещала, рискуя развалиться. Ящик в повозке отчаянно трясло, и мотало, но менестрель безжалостно гнал коня. Его белый жеребец одиноко бежал следом за повозкой. Юноша торопился укрыться в лесу, куда сворачивала дорога. Он, то и дело наклонялся к ящику.

– Потерпи, детка, скоро тебя выпущу! Знаю, что трясет, надо доехать до укромного места.

Менестрель не дотерпел, и не стал углубляться в чащу. Он остановил повозку на первой же лесной поляне. Разгоряченная лошадь, запряженная в повозку, упорно не желала стоять на одном месте, юноше пришлось завязать поводья вокруг ствола молодого дерева. Только потом менестрель заскочил обратно, чтобы открыть ящик, спасший жизнь его возлюбленной танцовщице.

– Сейчас, сейчас… – приговаривал юноша, которого не переставала колотить дрожь, после кровавой резни, из которой они вырвались милостью короля. Он не знал, чем бы подцепить мудреный замочек ящика.

– Я же говорил – мы еще встретимся! – раздался сиплый голос за спиной.

Менестрель замер, не оборачиваясь. Его конь под седлом переступал ногами в стороне. Лошадь в повозке была привязана к дереву. Юноша еще не знал, сколько врагов за спиной. Но уже понял, что просто сбежать не получится.

– Только не высовывайся, что бы не случилось, – шепнул менестрель, еле слышно, наклоняясь к ящику.

Подобравшись пальцами к эфесу своего дорогого клинка, юноша выпрямился, и развернулся. Малолетки окружили повозку. Их мотыг было много, слишком много, и новые прибывали со стороны дороги.

– Это же королевский жополиз! Прикинь, тот самый…

Сиплый долговязый подросток, осмеянный на площади, сутулился прямо перед ним, опираясь на черенок мотыги. Менестрель искал острое словцо в ответ, чтобы потянуть время, но спазм перехватил горло юноши.

– Попался, гадёныш? Теперь ты наш, – подленькая улыбка растянула губы «пахаря».

Менестрель выхватил клинок, угрожающе направив острие на неприятеля. Сиплый выставил черенок мотыги вперед, пытаясь дразнить менестреля, как дразнят палкой разъяренную собаку.

– На… Куси!

Менестрель инстинктивно чиркнул клинком по черенку, отбивая выпад. Но уже сзади и с боков малолетки влезли на повозку, цепляясь за поручни. Лихорадочно оглядываясь, менестрель полоснул клинком по чьей-то руке. Нападавший завизжал, отскочив от повозки, и побежал вокруг поляны, зажимая кровь, хлещущую из раны. Юнцы отпрянули, но лишь на мгновение.

– Вали гниду! – сипло скомандовал долговязый.

Подсунув мотыги под колеса и днище повозки, малолетки принялись ее раскачивать, так, что менестреля мотало из стороны в сторону. Стараясь устоять на ногах, юноша уже не мог обороняться.

Подростки навалились сильнее, накренили, и опрокинули повозку на бок. Дико заржала привязанная лошадь, ее шею вывернуло перекошенной упряжью. Из опрокинутой повозки выпал ящик, в котором была заперта девушка, он перекатился на крышку. А менестрель, свалившись из повозки, не удержал клинок в руке, оружие отлетело на траву. Юноша вскочил, и бросился за ним. Но чья-то нога ловко отпнула клинок подальше в кусты, а удар мотыги прямо по голове сбил менестреля с ног.

Толпа подростков сомкнулась над юным рыцарем, яростно колотя мотыгами. Желающих ударить было слишком много, они толкались, и не могли, как следует размахнуться, нанося град ударов, куда попало. Менестрель еще пытался вскочить раз или два. Но его сбивали, и дальше тело юноши только отчаянно дергалось на траве от самых свирепых ударов.

В стороне, по опушке леса, два рыцаря из свиты короля ехали мимо. Шум свалки, доносившийся из чащи, привлек их внимание. Но, что происходило, и кого бьют за деревьями, видно было плохо.

– Кажется, свора малолетних ублюдков, расправляется с кем-то, – разглядел один из них. – «Пахари» юродивого фанатика.

– Узнаю этого белого жеребца, неужели дубасят его хозяина – любимого менестреля короля?! – произнес второй с суровоземельским акцентом.

– Кто-то дает по соплям зарвавшемуся наглецу? Ну, наконец-то! У вельмож кишка тонка надрать задницу оскорбившему всех похабнику. А голытьбе не слабо, это ли не высшая справедливость?!

– Может спасем задницу фаворита короля? Испортим забаву черни? И заслужим признательность Борхарда? – заколебался второй.

Их кони уже шаг за шагом удалялись от места расправы.

– Ну, а ты разве забыл, оскорбление, которое он нанес, сочинив паскудный стишок про задницу твоей супруги? Как он начинался: «Кожа и кости на растопырку»… Король тогда весело хохотал!

– Довольно! Ни слова больше! – гневно прервал приятеля второй рыцарь. – Жалею, что не сам я забиваю сейчас копье в его дерзкую глотку. И хватит об этом. Предоставим зверенышам исполнить волю высшей силы.

Рыцари чуть ускорили своих коней, уезжая прочь.

Расправа на поляне обезумела. Сиплый подросток разогнал остальных малолеток, и приблизился к поверженному менестрелю. Тот поднял навстречу врагу месиво лица, искромсанного ударами мотыг.

– Пососи мою палку, шутник, – предложил малолетка, поднеся черенок мотыги к его окровавленному лицу.