Он задержал дыхание, в шоке поглядев на девушку. Но её лицо было спокойно, казалось, она подразумевала каждое сказанное слово.

— Твоей будущей девушке очень повезет с тобой.

Он ничего не ответил на это. Сидя словно пригвожденный.

— Можешь взять машину. Завтра я возьму автобус. Зачем тебе в такой дождь ждать такси, — с этими словами она вышла из автомобиля прямо под проливной дождь.

Бен отмер и выскочил за ней.

— Мия! — он на ходу снял с себя куртку, чтобы закрыть её от безжалостных капель.

— Не надо, Бен, — она остановилась, её подбородок дрожал. — Я люблю дождь. Ведь он скрывает слезы.

— Я не позволю тебе промокнуть, — ответил он, сам уже весь мокрый. — Еще заболеешь. Оно не стоит того.

— А, может, я хочу заболеть?

— Не в мою смену, мисс, — произнес он твердо, глядя прямо в её глаза, обращая внимание, как поднялись в удивлении её брови. — Меня часто не было рядом. Особенно в последние несколько лет. Возможно, когда ты больше всего нуждалась во мне. Но не сейчас. Сейчас я здесь. И я не позволю тебе слечь, потому что мой брат умудрился обидеть тебя уже будучи мертвым. Знай, я всегда буду рядом с тобой и не только по той причине, что он ушел.

Её губы задрожали, миг, и она уже обнимает его, прижимаясь к насквозь мокрой футболке с бейсбольными рукавами, а после резко отстраняется и бежит в сторону ограждения студенческого городка. Бен смотрел на её удаляющуюся фигурку, пока она не скрылась из виду, а после надел куртку, чувствуя, как хлопковая ткань прилипает к спине, и пошел пешком, сунув ключи от машины Мии в карман.

Когда он добрался до гостиницы, время близилось к полуночи. Приняв горячий душ, он лег на кровать, ту самую, где позавчера спала Мия, вновь достав их совместные фотографии. Он бросил взгляд на кольцо, мирно лежащее на тумбе, а после на фото брата, где Мия получает диплом об окончании школы.

— Зачем ты с ней так? — спросил он вслух изображение.

Но, естественно, не дождался ответа.

***

Когда Мия добралась до своей комнаты, она была насквозь вымокшей и вызвала своим видом округленные глаза и участливые вопросы других обитателей кампуса. Девушка старалась быстро отвязаться от них, не обращая внимание на тон. Меньше всего её сейчас интересовали их возможные обиды, а ей просто не терпелось остаться наконец одной. Как только дверь закрылась, она принялась крушить все, давая выход своему отчаянию, а выпитое недавно вино подстегивало её, разжигая кровь. Она швырялась тетрадками, разбрасывала вещи и мягкие игрушки. Но чем больше она создавала хаоса, тем больше ей казалось, что этого недостаточно.

Хотелось сделать что-то грандиозно зловещее. Под стать её чувству глубокого оскорбления от предательства того, кого она любила всё это время, отдав всю себя без остатка. Она кинулась к вещам Рика из его кабинета, что она получила от Грэйс, и принялась уничтожать их. Первой вещью, попавшейся ей на глаза, была их с Риком фотография в красивой рамке, сделанная этим летом в Городе Ангелов. Мия не задумываясь швырнула её в стену, отчего стекло разбилось на сотни мелких осколков. Она оторвала обложку от ежедневника Рика и также разбила его кружку «Big Boss», которую подарила ему на день рождения. Она бы раздолбала и его подставку для стола со стеклянным глобусом, часами и выемкой для визиток, если бы настойчивый стук в дверь не остановил её.

Пришедшей оказалась соседка с правой стороны, одна из девушек, с которой Мия делила ванную, выглядевшая крайне злой. Но как только Мия открыла ей, её лицо изменилось сначала на удивленное, а после на обеспокоенное.

— Всё в порядке? Я услышала шум.

— Все отлично, — быстро проговорила Мия. — Просто ужасный день.

— Точно. Просто мне показалось, что…

— Тебе показалось, — перебила её Мия. — Но спасибо за беспокойство.

— Да не за что. Обращайся, — вымолвила вконец сбитая с толку соседка.

Мия кивнула и закрыла дверь и тут же вздрогнула, как от удара током, и затряслась. Она ведь так и не сняла мокрое платье. Девушка повернулась и, увидев масштаб своей истерики, медленно осела на пол, обняв себя.

«Как он мог поступить так со мной?» — думала она, стуча зубами.

Но боль от предательства притупилась другой уже знакомой болью утраты, и девушка закрыла глаза от беспомощности.

Холод и озноб заставили её подняться и сменить одежду на сухую, а организм требовал чего-то горячего и желательно съестного, ведь она так и не съела ничего существенного в ресторане. Хорошо, что в одном из ящиков стола у неё всегда были припасены крекеры и шоколадки.

Поглощая сладости, она не без грусти оглядывала бардак, что учинила сама, не испытывая облегчения ни на йоту.

Разве всё это важно теперь по сравнению с его смертью?

Она направилась к разбитой рамке. Та развалилась на части, являя взору Мии маленький ключик, что скрывался внутри. А на оборотной стороне фотографии в самом углу оказалась комбинация из трех цифр.

Глава двадцать третья

Мия проснулась, резко открыв глаза. Она взмокла, покрывшись холодным потом, отчего пижама прилипала к влажной коже. Отвратительное ощущение.

Подогнув колени, Мия обняла их и положила подбородок. Она не знала, сколько точно было времени, но с легкостью могла сказать, что мир снаружи находился в последнем часе перед рассветом. Её окна были не завешаны, и она хорошо видела, как сумерки потихоньку отступали, окрашивая просыпающийся город в цвета ледяной синевы. На Атланту безжалостно наступал новый день, прогоняя ночные страхи. Вчерашняя вспышка чувств, вылившаяся в буйство, покинула её, оставив после себя лишь тяжелое чувство стыда вперемешку с угрызениями совести. Рик погиб, а она истерит из-за его измен. Какое они имеют значение, если его уже нет? Уж лучше неверный, чем мёртвый. Так говорил здравый смысл. Но раненое и преданное сердце не соглашалось с ним, и одновременно со стыдом Мия испытывала колючую злость к покойному и к себе самой за своё легковерие и неведение.