И он пихнул меня коленом в спину.

— Она. По глазам вижу, что она, волчонок. Значит, с нее и начнем.

— Отпусти их обоих, — сквозь зубы проговорил Вольф. — Отпусти — и я оставлю тебя в живых.

— А ты ничего не попутал, парень? — захохотал Карабас Барабас. — Я сейчас диктую условия! Понял? Я! Впрочем… Сделаем интереснее. Я сохраню этим овцам жизни. Станут моим личным гаремом. А ты сдохнешь с этой мыслью. Прямо сейчас. Клади оружие на землю. Иначе пристрелю твоих телок прямо сейчас.

Вольф медленно положил пистолет на плитки садовой дорожки.

— Вот и молодец, вот и хороший мальчик, — подмигнул маньяк. — Да давай все, что у тебя там. Вижу, еще одна пушка припасена. И нож не забудь. А теперь подними руки и меленькими шажочками ко мне.

Тавров-Бык отпихнул нас с Варей в кусты и остался с обезоруженным Вольфом один на один, направив на него сразу оба своих пистолета. Маньяк напирал на него, вынуждая Вольфа отступать и отступать назад.

— Вот и все, волчонок, — осклабился Тавров. — Можно было б устроить рукопашную — не сомневаюсь, что ты продул. Но что-то сегодня я не в настроении. Давай уж наверняка. Трусишь перед своей смертью? Пятишься, как свинья? Сыкотно под дулами сразу двух стволов? Пристрелить тебя — одно удовольствие будет.

Вольф, который действительно пятился как-то слишком уж быстро, уперся спиной в металлические прутья волчьей клетки.

— Передай привет своему папаше, слабак, — ухмыльнулся Тавров-Бык.

В ту секунду Вольф опустил руку и дернул засов, а затем толкнул железную дверь, открывая вольер. Три волка серым ураганом вырвались из клетки на Таврова, который стоял прямо напротив двери. Быстро сориентировавшись, он несколько выстрелил в яростных животных, но не попал. А в следующее мгновение оба пистолета выпали из его рук.

— В дом. Быстро, — не глядя на нас с Варей, скомандовал Вольф.

Благо до крыльца было рукой подать.

— Стой! А ты? — воскликнула я. — Ты же не…

Он ничего не ответил, заворожено глядя на урчащих волков и окровавленный снег. Крови было много. Очень много. Волки терзали Быка.

Каким-то вторым зрением видя, или чувствуя, что я замешкалась, он рявкнул, чтобы я живо шла в дом.

И я подчинилась.

В предбаннике крепко обняла всхлипывавшую Варю и усадила на тахту, сама же прилипла к стеклу маленького окошка. Сердце заходилось от страха за Вольфа.

Я видела, как один из волков, тот самый — крупный и одноглазый медленно направился к нему, зловеще ощерившись.

Я видела, как расстояние между ними сократилось до одного прыжка дикого, злобного животного.

Я видела, как они заворожено смотрели друг другу в глаза — волк и человек.

Впилась ногтями в ладони, потому что это были дикие голодные звери, которые только что растерзали Таврова, а теперь медленно наступали на Вольфа.

Медленно, очень медленно он потянул решетчатую дверь опустевшего вольера.

В следующую секунду они туда вошли, и он захлопнул решетку на засов.

А я выдохнула и обессилено упала на тахту рядом с Варей.

Все было кончено.

До приезда полиции мы с Варей тихонько сидели в его машине, обнявшись, и тряслись от пережитого ужаса. Самим же полицейским, которые прибыли на удивление быстро, в один голос заявили, что волки сами выбрались из вольера и напали на Таврова. А Вольф, спасая наши жизни, смог их туда загнать.

Варя рассказала, как он силой удерживал ее в своем доме и принуждал к близости. Про оружие, про подконтрольных ему отморозков и подслушанные разговоры, из которых выходило, что этот человек был настоящим чудовищем во плоти.

Моя бойкая сестренка на удивление хорошо держалась. Рассказывала все, как есть. Спокойно, без истерики. Позже я спросила, как она. Я бы на ее месте уже записывалась к психологу на год вперед.

— Знаешь, мне повезло, — сказала она. — Мне чертовски повезло, что я осталась жива, а еще цела и невредима. Тавров был настоящим психом. Не думала, что я скажу такие жестокие слова, но он заслужил эту смерть.

Мне же оставалось только одно — попрощаться с Вольфом, когда он подвез нас с Варей к нашему дому.

Папа и Наталья Семеновна выбежали нам навстречу, принялись обнимать и целовать мою сестру.

Я же медлила. Никак не могла заставить себя выйти из машины.

Я знала, что вижу его в последний раз.

Что имеем — не храним, потерявши — плачем…

Мне нужно было просто прислушаться к себе. Понять себя. Вылезти из своей дурацкой скорлупы и оглянуться на окружающий мир. Не отталкивать его постоянно, даже не допуская мысли о том, что мы можем быть вместе.

— Спасибо, — негромко проговорила я. — Если бы не ты…

— Прости меня, — внезапно сказал он.

— За что? — я распахнула ресницы. — За что, Владимир?

— За то, что сделал с тобой, — помедлив, ответил он. — За то, что пытался сломать, принудить… Удерживал в своем доме. Силой хотел получить твою любовь. Вынуждал, требовал, обращался с тобой жестоко. Мне следовало сразу отпустить тебя и обеспечить защиту. Это было бы по-настоящему сильным и достойным поступком. А так… Получается, что я ничем не лучше этой мрази, что убил моего отца и похитил твою сестру. Я понимаю, такое не забывается, и ты никогда больше не захочешь меня видеть. Я всю жизнь буду любить тебя. Знай это. Возможно, когда-то ты все-таки сможешь меня простить.

— Господи боже… — прошептала я и заплакала от нахлынувших чувств. — Как ты можешь сравнивать себя и Таврова… Ты — в тысячу раз лучше его! Ты… Ты… Тогда, в доме твоих родителей, с Ильясом… Это было недоразумение. Мне приснился ты. Я видела на его месте тебя… И потом, когда я пришла к тебе. Это не было для меня жертвой. Я мечтала об этом! И мечтаю до сих пор…

Владимир удивленно посмотрел на меня. И я снова увидела свое отражение в его глазах. Но не ту неуверенную в себе, затравленную девочку, которая ковриком стелилась под ноги Глебу. Хотя, пожалуй, я должна была сказать «спасибо» своему бывшему мужу за всю ту ложь, которой он оплел меня. И которая выяснилась так внезапно и жестоко.

Спасибо за ложь, Глеб. Если бы не она, я бы никогда не встретила мужчину всей своей жизни.

Куколка стала бабочкой, девочка — женщиной.

Это была новая я. Истинная я — красивая, раскованная и желанная.

Я поняла, что он меня не оставит. И подумала, что не смогу стать счастливее, чем сейчас, в это секунду.

Но это было до того, как он меня поцеловал.

— Ульяна, — лаская каждую букву моего имени, проговорил Вольф. — Как ты смотришь на то, чтобы отправиться со мной в командировку?

— Только не говори, что хочешь взять меня с собой в ЮАР… — схватилась за сердце я.