И вместо возмущения во мне проснулось странное сочувствие. Непонятно, к чему. Может, к тому, что ему постоянно приходится решать разные проблемы. Например, со мной.

Я просто не могла говорить. Стояла рядом, глядела то на прекрасный вид перед нами, то на прекрасного декана. И язык просто прилип к горлу. Вот потребую немедленной депортации на Землю, и… никогда больше не увижу его. Такого величественного и почему-то печального.

— Высоты не боишься? — вдруг прервал затянувшееся молчание Гарон.

Во мне что-то щелкнуло от его слов — я снова могла говорить. И даже небольшая доля прежнего возмущения воскресла внутри.

— Нет, магистр декан. Не боюсь. Маньяков боюсь, которые попаданок убивают, — ехидно улыбнулась я.

— Правильно боишься. Надеюсь, теперь ты понимаешь, зачем запрет на прогулки вне Академии? И почему вдруг я поехал с вами… Делать мне в роще, вообще-то, совершенно нечего! — кривая грустная усмешка.

— Понимаю. А вот почему меня не поставили в известность о грозящей опасности — не понимаю. Почему?

Гарон медленно повернулся ко мне и пристально поглядел сверху вниз:

— Какой ответ хочешь? Такой, что успокоит тебя? Или то, что важно на самом деле? Только честно. Я ведь понимаю, что ты возмущена. Но и убегать на родину, не пройдя практику, тебе не хочется. Тебе тут у нас и интересно, и страшно. Успокою тебя — и учись спокойно. Тебе решать, у меня есть оба ответа. И оба совершенно правдивые. Но выбрать тебе придется один, — совершенно серьезно сказал он.

— А можно мне все-таки два?

— Нельзя.

Ты же… хитрый вредный деканище! Ну ладно…

Я отвернулась и посмотрела на синие горы. Солнце окончательно скрылось за облаками, а облака все больше походили на грозовые тучи. Все на горизонте было синим, фиолетовым, а горы — совсем черными. Теперь уже я смотрела на эту мрачноватую, но романтичную красоту. И думала.

Гарон все же отличный психолог. Профайлер хренов! Прекрасно раскусил, что я хочу одного: чтобы он меня успокоил. В очередной раз заверил, что хорошо меня охраняет. Обещал полную безопасность. И как-то обосновал умалчивание. А после этого я бы ехала дальше и наслаждалась практикой да его чарующим присутствием поблизости.

Хотелось успокоения, чтобы все казалось таким же, как раньше. До «запаха смерти».

Но…

— Давай то, что важно на самом деле, магистр декан, — твердо ответила я, резко повернувшись к нему.

— Так я и думал, — усмехнулся Гарон и перевел взгляд на дальний пик, где вдруг блеснул луч солнца. — Что же… Если вкратце, то расскажи мы тебе о происходящем — ты бы отказалась участвовать в практике и Эксперименте. Особенно если бы это произошло в самом начале, когда ты только прибыла в наш мир и еще не успела оценить прелести магической реальности, подружиться с кем-нибудь, обрести привязанности. Тебе было бы легко отказаться. Сейчас — уже нет, и меньше шансов, что ты будешь требовать от меня немедленно вернутся к порталу и отправить тебя на Землю. Это первое и понятное даже без моих объяснений. А второе — мне нужно, чтобы ты осталась. Мне лично нужно твое участие в Эксперименте. Именно оно. И я прошу тебя остаться, — кажется, это он выдохнул, как человек, отважившийся сказать нечто страшное.

А может, мне показалось. Эмоции сдержанного Гарона очень сложно интерпретировать правильно.

— Зачем тебе это?! — я выпучила глаза от удивления.

— Закономерный вопрос, — чуть улыбнулся Гарон. — Я бы спросил так же. Удивляет, да? Маг, который не особо верит во всякие «половинки», даже в мировую справедливость не очень-то верит, почему-то остро заинтересован в этом странном Эксперименте. И особенно — в твоем участии в нем. В участии девушки из другого мира… Странно, согласен. Знаешь, — он опять сложил руки на груди и устремил взгляд туда, где из темной тучи над горами лилась лиловая стена дождя. — …Мне нравится, когда дождь можно увидеть глазами. Вообще, люблю стихийные явления природы. Хотя могу одним пальцем изменить работу стихий, — усмехнулся, поднял палец, поводил перед собой, словно раздвигая что-то.

И стена дождя на горизонте вдруг прорвалась. В ней образовалась брешь, туча разделилась на две части, и в просвет устремилось яркое солнце. А вслед за этим… на фоне темных туч закономерно расцвела яркая радуга.

Я смотрела на горизонт, открыв рот.

— Радуга для тебя, адептка Мария, — опять усмехнулся Гарон. — А вообще не люблю вмешиваться в жизнь природы.

— Ты и радугу «сделал», магистр декан? — изумленно переспросила я.

Да-а, выходит, в этом мире есть и такая магия. Просто сногсшибательная! Радуга для меня, как приятно-то! Подлизывается?

— Нет, радугу сделали капельки в воздухе и солнышко. А я «сделал» солнышко, — он опять улыбнулся.

…И это было как еще один луч света. Какое-то невероятное волшебство. Оно затягивало, расслабляло. И совершенно не хотелось возвращаться к сложному разговору. Вот точно специально отвлекает меня! Меняет мой настрой.

— Так, магистр декан! — рассмеялась я. — Благодарю за радугу! Но у тебя не получится перевести разговор на другую тему. Зачем тебе мое участие в эксперименте?

— О, адептка Мария! Я мог бы дать тебе много ответов на этот вопрос. Например, наплести, что если один из парней действительно подойдет тебе, то будет доказано, что истинная пара может быть из другого мира. И мы сможем открыть поиск личного счастья в других мирах — для тех, кто не смог найти его в нашем. И, разумеется, брать за услугу бешеные деньги! То есть, — он лукаво сверкнул глазами и заговорщицки наклонился в мою сторону, — наплести, что я стремлюсь к обогащению. Зарплаты деканской, видишь ли, не хватает. Даже с учетом хозрасчетных отделений Академии… Подходит?

— Уверена, у тебя есть и другие источники дохода, магистр декан, — ехидно улыбнулась я. — И на зарплату ты не жалуешься. Наверняка.

— Вот именно. И умная девушка вроде тебя должна понимать, что мои мотивы вряд ли так просты. Поэтому я не хочу давать тебе притянутых за уши объяснений. К тому же моя страсть к обогащению — вряд ли хорошее оправдание некоторого риска, которому подвергаешься ты. Поэтому… Мария, скажу сразу, — неожиданно стал серьезным, даже нахмурился, — сейчас я не могу рассказать тебе о своих мотивах. Но обещаю, если все пойдет хорошо, то однажды ты узнаешь, зачем все это Великому и Ужасному, — легкая усмешка. — От себя обещаю: