бога приводит своего преемника сюда, чтобы показать, какая иногда требуется от нас жертва и вера. С тех пор эти тринадцать были для нас примером и напоминанием о долге, от которого мы не должны уклоняться в служении нашему господину. ― Теперь он повернулся к молодому священнику Герлону. ― Ты видишь и чувствуешь это место, Герлон, видишь, кто здесь умер. Эта могила ― последние пристанище монстра и тринадцати смелых душ. Это не то место, куда можно приводить массы людей и выставлять на показ, а место покоя и размышления. Надеюсь, что теперь ты понимаешь, почему я не хотел открывать эту дверь, почему хотел, чтобы ты поверил мне на слово. И Мирча, я знаю, что тебе пришлось страдать, что на тебя повлияло то, что случилось с твоей семьей, что ты сетуешь на милость бога, но это пример, как ты должен выполнять свой долг. Если хочешь носить мою мантию, ты должен быть к этому готов, без сомнений, без колебаний. Ибо только бог является для нас, людей, щитом против тьмы, но он также нуждается в своих слугах, которые бесстрашно несут этот щит и его свет во тьму.

― Да, господин, ― прошептал брат Мирча и упал на колени. ― Я просто не понимал…

Брат Герлон тоже сглотнул и вытер слёзы с лица.

Мы с Серафиной были не менее потрясены, и оба старались сохранить самообладание, пока я обводил взглядом безмолвные фигуры, отдавшие свои жизни, чтобы, наконец, предать этого нечестивого проклятью Безымянного.

Но одна из нас не испытала особого восторга. Голос Аселы холодно и чётко прервал этот благоговейный момент.

― Так вы говорите, брат Джон, что эта Сова Эринстор освободил души из хватки наездника душ мечом Гибель Страха? Тем самым, что до сих пор торчит из этих обгоревших костей?

― Да, без сомнения, ― удивлённо ответил первосвященник. ― С тех пор никто к нему не прикасался.

― Возможно, было бы лучше, если бы кто-то прикоснулся. Это правда, что Эринстор был учеником Бальтазара, но Совой он не был. Его способности к магии были значительными, и его таланта было бы достаточно, чтобы принадлежать к башне. Но его характер оставлял желать лучшего. ― Асела бросила на брата Герлона тяжёлый взгляд. ― Как и этот послушник, Эринстор жаждал знаний, которые ещё были для него под запретом, хотя брат Герлон, вероятно, действовал из невинного любопытства. С Эринстором дело обстояло иначе, он стремился к власти, чтобы обогатиться. Поимо таланта к магии, он, в значительной степени, обладал ещё другим: способностью убеждать и обманывать. Но в конечном итоге он не помог. Бальтазар и Фелтор узнали, что с помощью магии он лишил воли другую молодую Сову, чтобы изнасиловать её. Ему повезло, что ученица была слишком добродушной, чтобы предъявить ему обвинение. Поступи она так, это стоило бы ему головы, а так мы наказали его иначе, а затем отпустили. Эринстор никогда не был Совой, и не мог узнать или присвоить себе достаточно могущества и знаний, чтобы совершить то, что вы ему приписываете.

Слова Аселы, словно ледяные осколки, прорезали тишину, пока мы ошеломлённо смотрели на неё.

― Как… как вы можете утверждать нечто подобное? ― запротестовал брат Джон. ― Вы же сами видите, что нечестивого больше нет! Как вы посмели смешать с грязью эту священную жертву?

― Я знаю это, потому что была там, ― скрепя зубами и сжимая кулаки, сказала Асела. ― Эринстор изнасиловал ту, что стоит перед вами! Никто не знал о том, что он пошёл в ваш храм и потребовал этот меч. И я клянусь, что Бальтазар проклял тот момент, когда она смягчила его, чтобы оставить в живых своего обидчика. Она была слишком доброй, и это уже всегда было её единственным недостатком.

― Но… этот человек выполнил то, что обещал! ― возразил первосвященник.

― Он никак не мог, ― резко ответила Асела. ― Даже если этот человек, благодаря заступничеству Аселы, покинул цитадель с головой на плечах, силы у него не было. Бальтазар попросил Асканнона позаботиться о том, чтобы Эринстор больше никогда не мог использовать магию для подавления воли молодых женщин. Сам Вечный Правитель отнял у насильника талант к магии с помощью золотых игл. Когда стражники выводили Эринстора из цитадели, он поклялся отомстить, но Бальтазар посмеялся над ним и сказал, что теперь у него нет зубов, и он никогда больше не сможет насиловать женщин с помощью магии. Но Эринстор ответил, что месть принадлежит ему, и он разрушит всё, в чём мы отказали ему. После этого, по крайней мере, Бальтазар больше его не видел.

― Если это правда, тогда как он смог совершить то, что мы видим? ― с сомнением спросил первосвященник.

― Ответ в том, что он не мог и ничего не совершал, ― ответила Асела голосом, похожим на бьющееся стекло. ― И здесь вы видите свидетелей его преступления, которые также являются его жертвами. Если бы они могли говорить, то сообщили бы нам, что произошло, но они навсегда замолчали. Их жертва не становиться меньше от того, что я вам сейчас покажу, но из-за этой жертвы злодеяние становится ещё более возмутительным.

― Я всё ещё не понимаю, ― промолвил первосвященник хриплым голосом. ― Что вы хотите нам показать?

Сделав большой шаг, Асела подошла к чёрной глыбе и рывком вытащила из камня Гибель Страха.

― Немедленно остановитесь! ― в ужасе воскликнул Джон, а Мирча решительно подбежал к ней, готовый на всё, чтобы исправить это кощунство. Но Асела уже протянула меч первосвященнику.

― Вы сами можете легко убедиться, что этот меч не обладает ни магической, ни божественной силой. Это не Гибель Страха, а кусок стали, без души и надежды. Можете мне не верить, проверьте сами!

И с этими словами она вложила меч в дрожащие руки старого священника. Он открыл рот, в то время как его глаза расширились, и он рухнул на пол. С грохотом старый меч выпал из его рук и остался лежать перед мной. Мирча и Герлон бросились помогать старику и с упрёком посмотрели на Аселу.

― Не вините меня, ― сказала она. ― Но считайте его запоздалой жертвой этого преступления.

― Она права, ― прошептал старик. ― Но нет, бог пока ещё не призвал меня к себе. Просто испуг был слишком большим для моих старых костей.

― Нам помочь вам подняться, брат Джон? ― спросил Мирча.

Старый священник покачал