– Нет.

Собеседница вздохнула:

– В Кулебовке много цыганчи. Особенно в той части, которая ближе к центру Новомосковска, там их видимо-невидимо. Местечко, где они живут, называют «Шанхай», и туда лучше не ходить даже днем и под охраной.

– Что, такие опасные? – уточнила Маша.

– Не то чтоб опасные. Цыгане живут отдельно, вроде как единой общиной. Чужаков не любят, тогруют наркотой и воруют, но по окрестностям не шарятся. О, а вон и твой автобус! Тормози, а то мимо проедет!

Маша увидела приближающийся автобус и подняла руку. Автобус остановился. Забираясь в салон, Маша чувствовала, что женщина пристально смотрит ей в спину.

Пассажиров в автобусе было мало. Маша расплатилась с водителем и села на первое же свободное место. Глянула в окно и поморщилась. К стеклу присохла раздавленная белая ночная бабочка. Маша пересела на другое место.

На первый взгляд в Кулебовке не было ничего страшного. Район был похож на обычный советский южнорусский поселок. Уютные дома, огороженные аккуратными заборчиками, много зелени. Только хмурое небо и влажный и вязкий воздух портили впечатление, придавая всему мрачноватый, если не сказать зловещий облик.

На скамейке перед крашенным в зеленый цвет заборчиком сидели две старушки в платках. Они внимательно смотрели на приближающуюся Машу. Должно быть, она – тонкая, темноглазая, белокурая, в светлом плащике «Барберри» и воздушном шарфике «Эрмес» – казалась им каким-то пришельцем из другого – неизвестного, а значит, опасного мира.

Маша прекрасно сознавала свою неуместность в здешнем пейзаже, поэтому обратилась к старушкам максимально вежливо и скромно, с доброжелательной улыбкой на губах.

– Добрый день! Простите, что беспокою. Мне нужна женщина по фамилии Суховей. Она здесь когда-то была повитухой.

Несколько секунд старушки не произносили ни слова, глядя на Машу так, как благопристойные прихожанки деревенской церкви смотрят на заезжую столичную кокотку, только что высадившуюся из золоченой кареты. Затем одна из них разжала морщинистые губы и сипло прокаркала:

– Мы ничего нэ розумиим. Проходьте повз!

– Но она должна быть вашей ровесницей, – с вежливой настойчивостью проговорила Маша. – Постарайтесь вспомнить. Фамилия – Суховей.

– Ты оглохла, чи що? – внезапно рассердилась вторая старуха. – Иды звитсы, покы палкой не огрила!

Для пущей наглядности бабка слегка приподняла свою трость немощной рукой.

– Извините, – сказала Маша, развернулась и пошла по улице дальше.

Пройдя метров двадцать, она увидела девочку лет восьми на велосипеде. Девочка улыбнулась ей и спросила:

– Тетенька, вы кого-то ищете?

– Да. Мне нужна бабушка по фамилии Суховей. Знаешь ее?

– Мать? – с улыбкой уточнила девочка.

Маша озадаченно нахмурилась.

– Почему мать?

– Ее все тут так называют. У нее дом на «Шанхае», а в доме – община.

– Община?

– Да. «Таемни киевницы». Туда много женщин ходит, и наших и приезжих. А вы тоже «киевница»?

Скрипнула калитка частного дома, и к асфальтовой дорожке подошла высокая хмурая женщина.

– Ты чего пристала к тете? – сердито сказала она девочке.

– Я не пристала, – отозвалась та. – Тетя ищет киевниц и Мать.

Женщина глянула на Машу недовольным взглядом и резко проговорила:

– Не знаем мы никаких «киевниц».

– Но ваша дочка…

– Тоже выдумала – киевницы! – Женщина хлопнула девочку ладонью по затылку. – Придем домой – я тебе таких киевниц покажу! А ну – кати к дому! Швыдче!

Девочка посмотрела на Машу большими черными глазами и сказала:

– До свиданья, тетя!

– До свидания, девочка! – в тон ей ответила Маша.

Она зашагала дальше. Пройдя метров десять, не выдержала и обернулась. Девочка и ее мать пристально и молча смотрели ей вслед. Маша передернула плечами, отвернулась и ускорила шаг.

– Заблудилась, милая? – услышала она женский голос с характерным акцентом. – Потерялась, заплутала? Дорогу показать?

Молодая цыганка нагнала Машу и легонько дернула ее за рукав плаща. Цыганка была очень смуглая, в цветастой юбке и теплой зеленой кофте.

– Я…

– Вижу, заблудилась, в жизни запуталась! – белозубо улыбнулась цыганка. – Но все можно распутать! Дай руку – погадаю, пути укажу!

– Мне нужна Мать и община таемних киевниц, – сказала Маша. – Вы знаете, как их найти?

Улыбка испарилась со смуглого лица гадалки.

– Не ходи к ним, – сказала она напряженным голосом.

– Так вы знаете, где их искать?

– Ту ман шунэса! – яростно произнесла цыганка. – Плохое там! Злое там! Дава тукэ миро лаф!

Цыганка сплюнула через плечо и прочертила в воздухе быстрый знак-оберег – словно рассекла пальцем его на части.

Маша не удержалась от усмешки.

– Вижу, вы их не любите, – сказала она. – Или боитесь?

Цыганка пристально посмотрела ей в глаза.

– Хочешь к киевницам? Мишто явъян! Вон их дом! Кто входит – никогда не выходит!

Она вскинула смуглую руку, обвешанную браслетами, и указала на двухэтажный серый дом, стоящий немного на отшибе от остальных строений.

– Вы с ними не враждуете? – спросила Маша.

– Враждуем? – Цыганка запрокинула голову и рассмеялась. – Джюкел джюклес на хала! – со смехом сказала он. – Собака собаку просто так не кусает!

Цыганка смахнула с глаз выступившие слезы и спросила:

– Хочешь стать одной из них?

– Возможно, – уклончиво ответила Маша.

По лицу цыганки пробежала тень.

– Воля твоя, – отчеканила она. – Но потом не жалуйся. Тэ скарин ман дэвэл!

– Дэвэл? – подняла брови Маша. И уточнила: – Дэвэл – это дьявол?

Цыганка вновь засмеялась и погрозила ей пальцем. Потом развернулась и торопливо зашагала прочь, время от времени оглядываясь на Машу, шепча что-то себе под нос и чертя рукой знаки-обереги. Потом свернула за кирпичный магазинчик с вывеской «Крамниця» и скрылась с глаз.

Маша посмотрела на серый дом. Темная туча висела над ним так низко, что, казалось, крыша его вот-вот прогнется под ее тяжестью. Порыв ветра качнул деревья, смахнул с переполненной урны пластиковый пакет и со зловещим шуршанием проволок его по бетонной дорожке. На лицо Маше упали колкие капли начинающегося дождя.

Она поежилась. После странной реакции здешних людей и жутких слов цыганки уверенности в своих силах у Маши поубавилось. На одном из фонарных столбов она увидела болтающийся на ветру рекламный листок. Непонятно почему, но листок привлек Машино внимание, и она подошла к нему.