Взгляд королевы промораживал. Внушал неконтролируемое желание одернуть одежду, поправить волосы, выпрямить спину. А ведь Агнес Фитцджеральд не была красавицей, как та же Бадб, которая внушала женщинам неуверенность одним своим видом, жестом или ленивым изгибом губ. Напротив, королева оказалась поразительно некрасивой. Худая, высохшая, словно чудом выжившее на пустыре одинокое дерево, она была затянута в строгое темно-синее платье. Кожу покрывали пигментные пятна и сеточка морщин, волосы – перец с солью, и белого намного больше. По словам Доминика, Агнес Фитцджеральд исполнилось пятьдесят семь, но выглядела она старше. А ведь веретницы могли потребовать у темных сил, для которых стали сосудом, и молодости, и красоты.

Очевидно, ни то, ни другое королеву Пропасти не интересовало.

Вслед за колдуном подойдя к открытой двери учебной комнаты, Морриган застала веретницу и двух ее дочерей за каким-то явно невеселым разговором. Фитцджеральд роднили глаза черного цвета – к вечной досаде Морриган, отличительная черта веретников и веретниц. Однажды коснувшись, мир теней будто оставлял на их лицах печать. Все трое Фитцджеральд были серьезны, и только в глазах младшей не видно надменности, а на губах – холодной усмешки, которые что в жизни, что на портретах отличали Агнес и ее старшую дочь.

Теперь все трое делали вид, будто тишина – их родная стихия. Сестры и вовсе отвернулись друг от друга. Старшая, поразительно похожая на мать, только без седины в светлых локонах, стояла у длинного стола из полированного темного дерева. Младшая, миловидная девушка лет двадцати с чуть вьющимися волосами до плеч, замерла у окна рядом с матерью.

– Полуночная ведьма и охотница в бегах, – задумчиво протянула Агнес.

Младшая веретница вздрогнула и перевела на Морриган взгляд расширившихся глаз. Холод во взгляде старшей сменился легким интересом.

– Не в бегах, а в самовольной отставке, – сухо отозвалась Морриган.

Лишний раз вспоминать о том, что ее жизнь перевернулась с ног на голову, не хотелось. Подставившего ее убийцу она найдет и рано или поздно вернется к роли охотницы. Но говорить об этом полуночной колдунье-отступнице Морриган не спешила.

– И все же ты охотилась на таких, как я. – Голос Агнес был монотонным, почти усыпляющим, взгляд – острым и прожигающим насквозь. – Что мешает мне уничтожить тебя на месте?

Не самое приятное начало знакомства, но она была к этому готова. Да и слишком рано Морриган коснулась мира теней, слишком долго он незримо присутствовал в ее жизни, чтобы она так легко пугалась смерти.

– Если вы хотите наказать всех, кто причинял вред полуночным, вам придется поднять на воздух весь этот город.

Отступники никогда не славились товарищеским духом и охотно перегрызали друг другу глотки, стоило сколько-нибудь заманчивой перспективе замаячить на горизонте. Морриган знала это не понаслышке. С Трибуналом отступникам не договориться, а вот с охотниками… Полуночники с радостью выкладывали охотникам информацию о своих же в обмен на гарантию, что их самих не отдадут Трибуналу. Пусть не матери своих детей, но братья – братьев, а сестры – сестер тоже порой предавали.

Агнес хмыкнула. И она это знала.

– Я буду следить за тобой, ведьма. Твоя кровь у меня.

А значит, и у прислуживающего ей демона.

На миг стало неуютно, пока Морриган не вспомнила, что мир теней наблюдает за ней куда дольше. Не самая приятная для кого-то другого мысль ей принесла успокоение. Будто почувствовав это, Агнес резко спросила:

– Зачем ты здесь?

– Поговорить о веретничестве.

И снова расхождение в реакциях: Агнес осталась бесстрастна, старшая Фитцджеральд подалась вперед, опираясь о стол обеими руками и пытливо заглядывая в лицо Морриган, а младшая словно потухла и вовсе отвернулась к окну.

– Иди за мной, – бросила Агнес.

Судя по всему, привели ее в тот самый кабинет, где так называемая королева беседовала с заслуживающими внимания гостями Тольдебраль. На столе из темного, почти черного дерева, лежали книги Эсекка Брайса – талантливого, но несколько зацикленного на своем искусстве алхимика прошлого века. Выбор королевы Пропасти Морриган не удивил – женщину, обладающую такой властью и суровой, строго-чопорной внешностью, вряд ли застанешь за чтением дешевых любовных романов.

Когда они остались наедине за закрытой дверью, Агнес указала на обтянутое кожей кресло. Морриган усмехнулась. Знала она эти уловки влиятельных лиц. Они любили возвышаться над тобой, смотреть сверху вниз, лишний раз подчеркивая собственный статус. Самоутверждаясь за счет одной простой позы.

– Спасибо, мне и так непло…

– Сядь, – припечатала Агнес.

Морриган, к собственному удивлению, подчинилась.

«Принуждение? Ментальная магия?»

Однако она была защищена от подобного рода воздействия и, даже поддавшись сильным чарам, почувствовала бы их влияние на свой разум. Приходилось признать: ее просто задавили силой характера. А ведь с тех самых пор, как Морриган заслужила право называться ведьмой, такого не удавалось даже Бадб.

Мелькнуло подозрение, что они обе сейчас на мгновение сдержали собственные эмоции. Она подавила желание досадливо поморщиться, Агнес – самодовольно усмехнуться. Вместо этого они бесстрастно смотрели друг на друга.

– Хочешь стать одной из нас?

Морриган едва удержалась от брезгливой гримасы – симпатии королевы города ей это не добавит.

– Нет. Мне нужно знать, можно ли разорвать заключенную с демоном сделку.

Она ожидала любой реакции – верней, исходя из того, что уже успела увидеть, не ожидала никакой. Потому откровенный ужас, промелькнувший на лице Агнес, на мгновение выбил ее из колеи.

– Разорвать? – змеей прошипела королева. – Какое кощунство!

Морриган не сразу нашлась с ответом. А такое с ней случалось нечасто.

– Бросьте. Ни за что не поверю, что ни одна из веретниц – в том числе веретниц вашей семьи – ни разу не пожалела о совершенной сделке. Особенно, когда настала пора платить. Будь я на месте…

Агнес подлетела к ней хищной птицей. Сходство усиливали скрюченные пальцы, вцепившиеся в подлокотники кресла, в котором сидела Морриган. Лицо королевы оказалось слишком близко от ее лица.

– Слава Балору, что ты не веретница. Такие, как ты, порочат честь нашего рода!

Морриган, сама того не ведая, явно наступила на больную мозоль. И все же это не повод вторгаться в ее личное пространство. Невольно она вспомнила Дэмьена. А как бы отреагировал он, окажись Агнес от него настолько близко? Отшвырнул бы королеву Пропасти, как когда-то ее? Или для подобной вспышки требовалось прикосновение?

Безумие, что она вообще сейчас думала о нем.

– Давайте сойдемся на том, что мы обе рады тому, что я не веретница, – сухо роняя слова, предложила Морриган. – И все же наверняка на вашей памяти случалось что-то подоб…