— Кто таков?

— Твой охранник.

— Ага, так вот как его зовут! А он мне так и не признался, — я тоже завертела головой. — Иногда кажется, что он просто настоящий невидимка. Я никак не могу его обнаружить… А, вот он, смотри! Опять исчез…

Некоторое время мы развлекались, пытаясь отыскать растворяющегося в толпе или сливающегося со стенами и колоннами охранника — Силвер, по-моему, куда азартнее, чем я.

В прошлый раз я была здесь с Олафом, и мы обсуждали, в какой технике, в какой период была создана та или иная картина, спорили о композиции, гамме, работе со светом, о том, под влиянием каких старых мастеров писалось полотно. В Ристе мне не с кем было говорить на подобные темы, Олафа покупатели тоже редко баловали знаниями и пониманием живописи и графики — так что тогда мы получили истинное наслаждение от беседы двух специалистов.

Сейчас Силвер отпускал короткие комментарии о картинах, мимо которых мы проходили: почему та ему нравится или не нравится, когда и где он ее приобрел. Кое-какие замечания меня изрядно повеселили, но по другим стало ясно, что не такой уж он профан в искусстве, как любит подчеркивать.

— А как тебе вообще в голову пришло создать Королевскую галерею?

— Я несколько раз побывал во Фьянте, видел все эти дворцы, музеи, галереи и завидовал герцогу. Конечно, Фьянте куда легче — она уже пару веков не знает войн. Но ведь и мы не лыком шиты!

Силверовские предки и родственники, тот же Аггелус, кроме полотен придворных живописцев, приобретали и принимали в дар изрядное количество картин и скульптур. Но всё это находилось в небрежении, без описи, без оценки знатоков. Аггелус слишком был занят оккультными науками, Силвер — военными походами, так что до картин дело дошло, лишь когда занял трон Силвер. Сознавая, что опыта ему явно не хватает и он не в состоянии отличить подделку от работы старых мастеров, а лубочная картинка может ему понравиться больше, чем признанный шедевр, король прибегнул к помощи знатоков, а позже решил построить и галерею.

Силвер окинул очередной зал взыскующим взглядом: здесь под празднично расписанным золотом и лазурью потолком располагались мраморные скульптуры.

— Мое последнее по-настоящему удачное приобретение — это «Танцовщицы Роз» твоего мужа. Тут в кои-то веки мнение мое и специалиста совпали… Так что спасибо тебе.

— Скорее уж Олафу — ведь это он привез их сюда!

— Да, кстати, о твоем письме. Линдгрин собирается продавать твои картины? Почему бы тебе самой этим не заняться?

— Знаешь, либо рисовать, либо продавать… иначе слишком много времени уйдет на переговоры, доставку и прочее, мне еще пока неведомое… Да и пришлось бы больше рисовать картинок — то есть то, что сиюминутно хочется заказчику, но зачастую совершенно не хочется делать мне самой. Так что пусть лучше этим занимается опытный специалист, изучивший торговлю и вкусы покупателей.

— Смотрю я, Линдгрин весьма в тебе заинтересован.

Короткий взгляд из-под ресниц, нейтральный тон… Раньше Кароль бы лукаво поддел меня вниманием симпатичного коллекционера, я бы тоже нашла, как отшутиться и чем поддразнить ответно. Сейчас ни шутить, ни отрицать интереса Олафа ко мне (а скорее к моим картинам) не хотелось вовсе.

— Он уговаривал уехать с ним во Фьянту.

Получилось тоже двусмысленно, но какая теперь разница…

— И ты согласилась?

Я пожала плечами.

— Как видишь, я все еще здесь!

— Лишь потому, что мои люди тебя задержали. Но теперь ты возвращаешься домой и…

— И?

— Рагнар сказал, что выдаст тебя за первого встречного.

— А мне он, наоборот, угрожал оставить в старых девах. Это он с досады!

Силвер усмехнулся.

— И что для тебя страшнее, первое или второе?

— Третье.

— То есть?

— Перестать рисовать.

Кароль помолчал.

— А скажи, почему ты все-таки…

— Смотри, а вон Милена! — перебила я.

Я давно уже заметила пристальное внимание женщины, стоявшей в тени черно-белой мраморной колонны, но относила это либо на счет Джока, всегда привлекавшего внимание, либо на счет притягательной внешности его хозяина. Однако в женщине чудилось нечто знакомое, и после нескольких быстрых взглядов я узнала свою недавнюю невольную покровительницу — ведь это Силвер отдал ей приказ познакомить меня с Линдгрином. Наверняка не слишком приятно заботиться о своей сопернице!

Сегодня дама Милена как будто пыталась приглушить свою яркую красоту — темным невзрачным платьем, капором с большими низкими полями, надежно спрятавшим блестящие кудри. Кажется, она не хотела, чтобы ее заметили, — когда мы встретились глазами, Милена не ответила на мой приветственный кивок и быстро отвернулась.

— Тебе показалось! — с полнейшей уверенностью заявил Кароль. — Я приказал ей уехать из города, пока все не утрясется.

Что именно должно было утрястись? Поиски сбежавшей невесты? А потом бы он дал своей любовнице отмашку вернуться? Ох, да мне-то что за дело до этого!

— Ну так, значит, она уже приехала, — спокойно сообщила я. — А в данный момент очень быстро уходит.

Силвер круто обернулся, увидел удалявшуюся Милену (даже уродливая одежда не могла скрыть ее стати и походки), неприлично выругался и, сунув мне Джока со словами: «Подержи, я сейчас», — кинулся за ней следом.

Он сначала не поверил Эмме, а потом и собственным глазам.

После происшествия в переулке он допросил свою бывшую любовницу. Милена призналась, что очень боится ту самую старуху-ведьму. Нет, в Магическом совете Паучиха Ивица не состояла, но была в некотором роде не менее могущественна, чем его члены, ибо хранила знания, кто и когда из горожан самых разных сословий прибегал к помощи запретной магии. Паучиха исчезла одновременно с разогнанными властолюбивыми колдунами и колдуньями, и все вздохнули с облегчением, понадеявшись, что старая карга погибла в облавах или скрылась далеко и надолго. Как оказалось — зря. Увидев у Эммы портрет Ивицы, Милена поняла, что колдунья вернулась. А может, и всегда жила, затаившись, здесь, в Ристе.

Выспросив все, что она знает о Паучихе, Силвер отправил женщину подальше из столицы — пока он не разберется с заговорщиками-колдунами окончательно. А заодно и с теми, кто им покровительствует. После чего передал сведения Эрику, крайне удрученному, что ему не дали допросить даму лично, и думать о ней забыл.

А она, оказывается, вернулась! Вопреки его приказу. Тайно. Характер у Милены, конечно, вздорный, но о собственной выгоде женщина никогда не забывала и если уж рискнула вызвать непослушанием его гнев, тому должна быть крайне веская причина.