И он должен эту причину узнать.

Силвер не окликал Милену — та и без того знала, что он идет за ней; она ускоряла и ускоряла шаг, пока не подобрала юбки и просто не пустилась бегом. Король стремительным шагом следовал за ней через все выставочные залы, по лестницам, переходам, спускам и подъемам. Зря Милена думала затеряться в причудливой архитектуре галереи: он потратил изрядно времени, вникая и контролируя каждую пядь здания еще при строительстве, и потому знал его как свои пять пальцев.

Выскочив вслед за Миленой на улицу, Силвер остановился. Женщина, выбежавшая из галереи в первую попавшуюся открытую дверь, сама себя поймала в ловушку и теперь стояла внизу на маленькой площадке возле канала, кидая по сторонам отчаянные взгляды.

Он взялся руками за ограждение, произнес негромко:

— Ну? И что это значит, Милена?

Женщина вскинула голову. Смотрела на него, не отрываясь, пока он неспешно спускался по крохотному зигзагу лестницы. Когда Силвер шагнул на площадку, попятилась. Пришлось остановиться, чтобы она не оступилась и не упала в темную воду канала, поднявшуюся этой дождливой осенью вровень с маленьким лодочным причалом. С тем количеством тряпок, что сейчас на нее наворочено, Милена моментально пойдет ко дну, и он изрядно намучается, прежде чем вытянет ее на поверхность.

— Я слушаю, — напомнил Силвер, не повышая голоса, но прибавив в него стали.

Милена смотрела на него, часто дыша. В распахнувшемся пальто была видна вздымавшаяся высокая грудь со знакомой соблазнительной родинкой в начале глубокой ложбинки — как часто он пробовал ее на вкус! Силвер поднял взор и встретился взглядом с женщиной: в ее больших карих глазах были и страх и возбуждение.

— Я… — она облизнула губы и вновь оглянулась.

— Милена!

Женщина вздрогнула, как будто он оттянул ее хлыстом, и затараторила. Ей надо было его увидеть обязательно и срочно, потому она и приехала, но никак не могла с ним связаться! Силвер недоверчиво щурился: не могла добиться аудиенции? Да по старой памяти Милена получила бы ее мгновенно! Если уж на то пошло, можно было просто передать ему записку!

Он перехватил вороватый взгляд женщины, брошенный на канал: из-под ближнего горбатого мостика показалась медленно приближавшаяся лодка. Да она же просто тянет время! Собирается устроить сейчас шумную сцену, на которые всегда была большая мастерица. Или поднимет отчаянный крик, обвиняя его в нападении на беззащитную женщину. Пока суд да дело, пока трое дюжих парней, сидящих в лодке, поверят, что он в своем праве — как мужчина и как король…

— Милена, — сказал он спокойно. — Мне просто нужна правда. Ничего более.

Она уставилась на него из-под нелепо широких полей затрапезного капора — это Милена-то! По-прежнему с опаской, но теперь и с любопытством, даже с какой-то жадностью. Вновь облизнула яркие губы, прежде чем вымолвить чуть слышно:

— Силвер, мне очень жаль. Честно.

Шагов король не услышал, но, заметив, как взгляд Милены метнулся ему за плечо, понял, что не он загнал ее в ловушку, а она сама его туда заманила. Оборачиваться уже не было времени, Силвер пригнулся и кинулся в сторону, под прикрытие гранитной стены.

И лишь поэтому не потерял сознание сразу.

Брошенная сверху сеть с крючками не накрыла его целиком, и он почти смог из-под нее выбраться, когда обрушилась следующая — уже колдовская.

Кажется, даже причал вздрогнул… или не показалось, потому что качнувшаяся Милена панически завизжала, балансируя на самом краю площадки. Кто-то стиснул его голову круговыми клещами, ломая кости черепа и впиваясь остриями прямо в мозг; во рту появился металлический привкус крови: кажется, она хлынула из носа, да что там — начала сочиться из самих глаз… рука шарила по груди, не в силах нащупать охранные руны… зато другой с выхваченным стилетом Силвер ударил прыгнувшего на пристань «лодочника». Сквозь застилавшую зрение красную пелену увидел, как тот отпрянул, хватаясь за живот. Второй «лодочник» наступил сапогом ему на руку, выкручивая из пальцев нож и дробя кости…

Следующих ударов — магией, ногами и кулаками — Силвер уже не почувствовал.

Очень мило!

Сунул клетку и бросился догонять свою строптивую любовницу! Хоть смейся, хоть плачь!

Я постояла, подождала. Потом очень медленно двинулась по галерее. Клетка все больше оттягивала запястье, пришлось обхватить ее обеими руками. Джоку такое положение и моя близость не понравились совершенно: он нахохлился и пугливо косился на меня черным глазом. Ну потерпи, птица, сейчас вернется твой хозяин…

Крохотными шажками, все больше злясь, я дошла уже до самого конца галереи, когда Джок решил заявить, что больше он терпеть не намерен. И заявил настолько громко, что обернулись разом все посетители, а служитель направился ко мне с явным намерением изгнать нас вон. Я поднесла клетку к лицу, пытаясь успокоить разбушевавшуюся птицу: щелкала языком, пыталась насвистывать, подражая Каролю… Бесполезно. Джок переворачивался на своей жердочке, словно попугай; прыгал по клетке, хлопая крыльями, долбил клювом прутья и кричал, кричал…

Служитель внушительно покашлял у меня за плечом:

— Дорогая дама, не соблаговолите ли успокоить свою птицу или покинуть вместе с ней помещение?

Кричал…

Открыв рот, я смотрела на рвущуюся на свободу птицу: перепархивая с одной стороны клетки на другую, она билась грудью о решетку, пыталась протиснуться между прутьями…

И я поняла.

— Уважаемая дама, я к вам обращаюсь!

— Я поняла. Замолчи.

— Что-о?!

— Замолчи, — повторила я Джоку, и тот вдруг послушался — умолк и замер, вцепившись в прутья клетки. Было видно, как под взъерошенными серыми перьями бьется маленькое сердце. Маленькое верное сердце. Я резко повернулась, напугав служителя, уже протянувшего ко мне руку. Скользнула нетерпеливым взглядом по толпе и, как всегда, не нашла. Позвала: — Стерх!

Подождала и гаркнула во все горло, уже нимало не заботясь производимым мной впечатлением:

— Да Стерх же!!

Бедный служитель шарахнулся от меня и от выросшего как из-под земли охранника.

— Слушаю?

Я придвинула лицо к лицу Стерха и, глядя в ускользающие, неопределенного цвета глаза, произнесла тихо, ровно и отчетливо:

— Его величество в беде. Где остальные охранники?

Стерх моргнул и уставился на меня светло-светло-серыми, прозрачными, словно грани хрусталя, глазами. Он поверил мне сразу.

— На улице.

— Зовите.

Стерх дернулся было к выходу и остановился.

— Но я же должен охранять вас!

— Да плевать на меня! Бегите, кричите, свистите! Делайте что-нибудь, умоляю!