Раймонда некоторое время молчит.

— Это совсем другой вопрос и не имеет отношения к сегодняшнему делу, — наконец говорит она. — В любом случае нам приходится работать над многими проблемами одновременно. Я лишь хотела сказать, что мы устраняем только симптомы. Чужеземные технологии. Гогол-пиратов. Но скрытая инфекция поразила нас в той же степени, что и людей, которых мы стараемся защищать. — Она наклоняется над столом. — И если я вижу возможность получить помощь от постороннего агента, я вам о ней сообщаю.

— А цена? — интересуется Крысиный Король.

У него звонкий молодой голос и грузная фигура. А смешная маска грызуна оставляет открытым подбородок с дневной щетиной.

— О цене позвольте позаботиться мне, — говорит Раймонда.

— И что же такого могут они, с чем мы сами не в состоянии справиться? — спрашивает Футурист, недоверчиво поглядывая в мою сторону.

Я отвечаю ей любезной улыбкой.

— К этому мы перейдем чуть позже, мадемуазель Диас.

Ее лица мне не видно, но дрожь изумления пробегает по ее телу, превращая на миг в расплывчатое красное пятно.

Я не бездельничал те два дня, пока Раймонда подготавливала встречу. Миели предоставила мне базу данных, о происхождении которой я даже не осмелился спросить. В этой базе имелась информация, позволяющая идентифицировать личности всех, кто принадлежал к числу наставников. Я сумел подкрепить полученные знания, предприняв несколько прогулок и покопавшись в гевулотах. В результате я, конечно, не выяснил, как зовут домашних животных наставников или какие позы они предпочитают в сексе, но в остальном сведений было достаточно.

— А пока нелишним было бы узнать, чего именно вы хотите добиться.

— Трех вещей, — отвечает Раймонда. — Защитить идеалы Ублиетта. Уберечь его жителей от гогол-пиратов и других внешних врагов. И отыскать тех, кто ими руководит, с целью последующего уничтожения. Все началось с Голоса.

Из экзопамяти я получаю информацию об электронной системе демократии Ублиетта, о специальных фрагментах разделенной памяти, заменяющих бюллетени при голосовании, и о важных политических решениях, проводимых в жизнь кабинетом Мэра и общественными служителями из Спокойных.

— В принимаемых решениях прослеживались… странные тенденции. Ослабление контроля над влиянием внешнего мира. Предоставление гражданства чужеземцам. Снятие многих ограничений в области технологий. Вскоре после этого начали появляться первые гогол-пираты. И Безмолвие стал одним из первых, кто от них пострадал. — Раймонда дотрагивается до руки высокого наставника. — Наша система недостаточно стабильна, когда речь идет о воздействии внешних сил. Спокойные не в состоянии справиться с технологическими сбоями. И мы приняли решение. У нас имеются покровители, естественно, преследующие собственные интересы, которые, однако, не противоречат интересам Ублиетта.

Мы старались творить добро. Но стоило нам увидеть проблему и найти способ укрепить стабильность — прекратить работу пиратской станции, перекачивающей украденную информацию, или изолировать зараженный вирусами участок сети гевулотов, — как обнаруженные цели исчезали. Пираты знают, как отыскивать подходящие объекты и как к ним подбираться. Они отлично знают свое дело, но мы не сомневаемся, что им кто-то помогает.

Сейчас нам стало известно, что повреждена система экзопамяти. Есть человек, или люди, которые ею управляют. До какой степени и каким образом, нам не известно. Мы называем их криптархами. Или скрытыми правителями. Или, соглашаясь с Футуристом, проклятыми ублюдками.

Мы верим в достижения Революции. В Марс для людей. Это должно быть место, где каждый владеет своим разумом, где мы принадлежим самим себе. Но это невозможно, если где-то за занавесом кто-то дергает за веревочки. — Раймонда поворачивается ко мне. — Такова наша цена. Помогите нам отыскать криптархов, и мы вернем то, что принадлежит тебе.

— Правильно, — поддерживает ее Епископ. — И тогда высокое мнение Джентльмена о вас будет оправдано.

— Мистер Реверт. — Я демонстрирую свой самый хищный оскал. — Мне потребовалось всего два дня, чтобы узнать, кто вы такие. Эти криптархи тоже вас знают. Более того, они, вероятно, поддерживают вас. Вы вписываетесь в созданную ими систему. Вы поддерживаете стабильность. А это именно то, что им нужно. — Я допиваю вино и откидываюсь на спинку стула. — Вы не прибегаете к грязным методам. Вы честные копы, а должны быть бунтарями. Преступниками. И вот в этом я, безусловно, могу вам помочь. Вино еще осталось?

— Если говорить начистоту, — отвечает мне Футурист, — это именно то, против чего мы боремся. Против влияния чужеземцев, считающих себя лучше, чем мы. — Она обводит комнату взглядом. — Я за то, чтобы вышвырнуть их с планеты, а потом вернуться к нашим насущным делам. А Джентльмену за подобное поведение должно быть объявлено порицание.

Все собравшиеся за столом кивают, а я проклинаю себя за то, что неправильно их понял. Несмотря на пиратскую программу, я еще не так хорошо освоил гевулот, как урожденные марсиане. Все это может закончиться очень плохо.

И тогда в переговоры вступает Миели.

— Мы не враги вам, — говорит Миели.

Она встает со своего места и обводит взглядом наставников.

— Я прилетела сюда издалека. Моя вера сильно отличается от вашей. Но не сомневайтесь: какие бы обязательства не взял на себя вор, какое бы соглашение между нами не было достигнуто, я гарантирую, что мы сдержим слово. Я Миели, дочь Карху из кото Хильяйнен.[42]И я никогда не лгу.

Странно, но люди в этой комнате кажутся ей более знакомыми, чем что бы то ни было в этом мире. На их скрытых под масками лицах сияет мечта, нечто более значительное, чем они сами. Такое же выражение Миели видела на лицах молодых воинов в своем кото. Вор этого никогда не поймет: он говорит на другом языке, языке игр и обманов.

— Загляните в мои мысли.

Она открывает им свой гевулот. Теперь наставники могут прочитать все ее поверхностные мысли, просмотреть все воспоминания об этом мире. Миели кажется, что она сбросила тяжелый плащ, и она ощущает необыкновенную легкость.

— Если вы обнаружите хоть намек на обман, можете прогнать нас без промедления. Вы примете нашу помощь?

На мгновение в комнате воцаряется полная тишина. А затем Безмолвие произносит одно только слово.

— Да, — говорит он.

Раймонда ведет нас по Монгольфьевилю, мимо небольших огороженных садиков, где стоят дома-шары. Яркое солнце, пробивающееся сквозь разноцветные оболочки шаров, и легкое головокружение, вызванное гевулотом, — нам не позволено запомнить место проведения собрания — некоторое время удерживают меня от разговоров. Но когда мы выходим на широкие и относительно знакомые улицы Края и Раймонда из Джентльмена снова превращается в элегантную женщину, я чувствую, что должен высказаться.