и Орлов меня поддерживал, хотя ему пришлось столкнуться непониманием друзей.

Ворон был не в восторге от выбора Саши, а Ангел, наоборот. В общем, их общение стало крайне редким явлением. Орлов уверенно шел вперед и не сомневался в своих действиях, а я топала рядом, пока еще не совсем понимая, что нас ждет впереди.

— Давай без соплей.

Арсений скривился, когда мы выбрались из машины и забрали свои чемоданы. Если до этого момента я не понимала, что скоро покину город и близких, то сейчас в данную минуту в полной мере ощутила сильный прилив тоски. Братишка прижал меня к себе и погрозил кулаком Орлову.

— Обидишь, из-под земли достану.

— Да, понял-понял.

— Наськ, — Арс отстранился, — ты можешь вернуться в любой момент, но, — он смешно скривился, — я выпровожу тебя через пару дней.

— Сама доброта.

Брат снова прижал меня к себе, тихо прошептав на ухо.

— Живи, расправив крылья. Каждый день. Ты сама знаешь, что он может быть последним.

Мы еще пару минут стояли, прилипши к друг другу. Я впитывала запах родного человека, потому что не знала, когда вернусь обратно, и что будет меня здесь ждать. Сердце Арса колотилось не менее резво, чем мое, хоть внешне он сохранял завидное спокойствие. Время поджимало, и я с недовольством отошла от брата. Саша тут же взял меня за руку, переплетая пальцы. Мы направились в здание аэропорта, где я напоследок обернулась, держа дверь. Арсений все еще стоял около машины и смотрел на нас. В сердце больно кольнуло. Я не хотела его оставлять в этом гадюшнике, но и убедить улететь с нами не могла. Не маленький мальчик, к тому же за его воспитание частично взялся Янкевич. Пришлось лишь вздохнуть и помахать на прощание. Я постаралась нацепить на лицо улыбку, ведь без нее нельзя входить в новый жизненный этап.

Глава 65

POV Александр

— Тебе не понравилась группа?

Толкаю в плечо хмурую Громову, которая совсем скисла после первой недели обучения в новом университете. Сам не особо вникал в общение со сверстниками и большую часть времени зависал с Арсом в социальной сети, пытаясь наладить жизнь и не прогореть на первом же месяце. Предку я ни вернул ни копейки. Уволок все свое, потому что в моих жилах все-таки течет его кровь. Быть настолько добропорядочным не входило в мои планы, начиная с того дня, когда Янкевич всунул мне камеру. Соображалка включилась мгновенно, и пусть они не надеялись, что я подставлю родного отца, я это сделал практически без угрызений совести.

— Они все надменные, грубые и…

— Останови бурный поток, — перегоняю ее и останавливаю, глядя в синие глаза, где сейчас плещется злость, — тебе нужно доучиться, а не дружбу с ними заводить. Есть же нормальные.

— Кто?

— Я.

— П-ф-ф-ф, прям утешил.

Говорит с серьезным выражением лица, но глаза выдают. Смеемся синхронно. Уже по привычке прижимаю ее к себе и вдыхаю аромат волос, как зависимый, утыкаясь носом в темные локоны. Распущенные. Волнами по спине спадают. Кайфую от вида и запаха. Столько времени с отъезда прошло, а меня кроет, словно в первый день.

Мы садимся на лавочку. В съемную квартиру не хочется, когда за бортом прекрасная погода, к тому же суета вокруг играет свою роль. Превращаемся в пчел, которые снуют по улью.

— Арс, значит.

— Да.

Громова усмехается, когда рассказываю, на какой уровень с сайтом мы вышли на пару с ее противным братцем.

— Вы точно делаете все без обмана?

Пожимаю плечами и отворачиваюсь, чтобы позлить Настю, и она мгновенно вспыхивает. Толчок в плечо, и я роняю мороженое на асфальт. Жаль, почти не полакомился.

— Ничего криминального. Юридические консультации, сорока.

— Пернатый.

Сквозь зубы цедит, напоминая о нашем знакомстве. Поднимается. Я следом. Прищуривается, а я усмехаюсь. От одного ее взгляда в каждую клетку впитывается то самое чувство. Оно взвинчивает и превращает в зверя за мгновение.

— И почему в этих словах чувствуется подвох?

— Потому что мы ничего не берем взамен.

Смотрим друг на друга. Настя мороженое кусает, чтобы лишнего не сморозить. Я улыбаюсь во весь рот. Нравится наблюдать за тем, как она упорно работает над собой и учится уступать, как и я.

— Честно, — подхожу ближе и провожу пальцем по ее нежной щеке, — все консультации предоставляю бесплатно, но Арс сделал чумовую рекламу и стрелочку на донат. Кто не жмот, тот оценит помощь и рвение к правде.

— Я уже жутко сомневаюсь, что закон может быть на светлой стороне.

— Очень даже зря. Я вот не хотел идти по стопам отца, но, — пожимаю плечами и выхватываю мороженое из рук Громовой, — иначе не победить.

Улыбаюсь, хотя внутри органы ржавым скрежетом заходятся от упоминания об отце. С ним контакта не поддерживаю. Лишь у Арсения новости узнаю. Кирилл Максимович благополучно избежал наказания за грехи, в отличие от Аристова, которому приписали еще парочку статей. С Вороновым и Ангелом возятся. Толком ничего не говорят, да и Янкевич суетится. Не знаю, во что выльется эта борьба, но не хочу, чтобы последствия коснулись Насти и Арса. Стараюсь всячески уберечь Громову. Сообщаю осторожно, а Арсений и вовсе сливается ее вопросов, предоставляя мне великое дело — отдуваться за него.

— Что он сказал про колено? Когда операция?

— Партизан, — Настя вздыхает и сама льнет ко мне, не обращая внимания не то, как я уминаю ее порцию мороженого, — отшучивается. Но, я позвонила Олегу. Он обещал разобраться.

— Значит, все отлично пройдет.

Янкевич свое слово держит. Я был крайне удивлен тому, что он в меня поверил, ведь хорошего общения между нами не было, начиная с Громова и заканчивая потасовкой с Максом. Все не в мою пользу. Одни минусы.

— Он отца отправил на лечение.

Тише произносит Настя, упираясь носом мне в плечо. Переживает. Я уже научился улавливать ее реакции. Читать то, чего она никогда скажет вслух. Ей больно за Павла Алексеевича, а еще она жутко на него обижена за то, что не посвятил в правду. Лишь на самой грани заявил о компромате. Все хитросплетения вводили нас в коматозное состояние, и чтобы не погрязнуть в пучине вновь, я потянул Громову к остановке.

— Надеюсь, что донаты принесут пользу, — проскрипел недовольно, — без руля, как без ног.

— Нежная птичка.

Рассмеялась Настя, а я втянул ее в автобус, сразу протискивая ближе к окну и отгораживая руками от других пассажиров. Не хотел, чтобы кто-то ее ненароком коснулся.

— Сорока…

— Ты меня пугаешь.

Со смехом начала она, но улыбка сплыла с лица,