вернуться домой, он расцелует каждую пылинку в своей коморке и купит Сьюви золотые подковы. Если же он не доберется…

— Нет, мы выберемся, — заверил он лошадь, ибо других собеседников у него не было. — Да. Выберемся. Вернемся живыми. И да поможет нам Бог.

Вой стих. Мэтью сумел убедить Сьюви перейти с рыси на шаг. Замедление не нравилось ни ему, ни самой кобыле, но мертвая лошадь в нынешней ситуации равнялась мертвому человеку. Некоторое время — около часа — они поддерживали прежний темп, пока глубоко в горле Сьюви не родилось странное ворчание. Миг спустя она сильно вздрогнула, и Мэтью почувствовал, что ее тело начинает оседать.

Он знал, что ад придет за ним. Ему не нужно было оборачиваться через плечо, он понимал, что вскоре увидит позади монстра, который вырвется из леса. Пулей пронесется по островкам лунного света, сначала разорвет на куски Мэтью, затем изнемогшую Сьюви.

Мэтью вытащил пистолет, поднял его и ощутил на лице испарину.

Он уже слышал, как кто-то крадется к нему из леса. Нужно было быть готовым столкнуться с опасностью лицом к лицу прямо сейчас.

И внезапно Сьюви понесла.

Испуг придал ей сил, и Мэтью с трудом удержался в седле. Поводья вылетели у него из рук, и Сьюви помчалась быстрее, хотя Мэтью уже и не верил, что ей это по силам. У нее вот-вот могло не выдержать сердце или подкоситься ноги. Титаническим усилием удержавшись в седле, Мэтью обхватил Сьюви за шею, а затем совершил ошибку и оглянулся через плечо.

От страха лицо превратилось в жуткую гримасу. Зубы сжались с такой силой, что едва не раскрошились друг о друга. Из леса вырвалась массивная фигура какого-то неизведанного зверя и с ужасающей скоростью помчалась за добычей. Мэтью попытался выстрелить наудачу, не прицеливаясь, и, разумеется, промахнулся. Когда дым рассеялся, тварь оказалась намного ближе, чем раньше.

— Вперед, вперед, вперед! — закричал Мэтью, хотя Сьюви и так была на переделе. Монстр настиг их и впился Сьюви в бедро. Пара секунд — и тварь взберется по спине лошади, достанет наездника и раздерет его на части.

Не задумываясь, Мэтью попросту замахнулся пистолетом и ударил наотмашь, заставив тварь качнуться и соскочить на землю. Он успел заметить, какой длины у нее когти, и прийти в еще больший ужас. Теперь — даже в темноте — Мэтью видел, как монстр напрягается, готовясь к новому рывку. Насколько это было возможно, Мэтью постарался повернуться и приготовился изо всех сил пнуть зверя в полете, чтобы сбросить его сразу, как он вскочит на лошадь.

Сейчас… еще немного… сейчас…

Пламя прорезало ночь с другой стороны леса. Пылающая стрела угодила в бок зверя, и существо согнулось от боли, передние лапы взметнулись вверх. Вторая горящая стрела промахнулась. Третья — угодила в шею твари, и в свете огня Мэтью сразу заметил, что этот зверь седой, а его уродливые глаза напоминали два пистолетных дула. В следующий миг тварь развернулась и в прыжке — при других обстоятельствах Мэтью мог бы отметить его грациозность — без единого звука скрылась в лесу.

И пропала.

Из леса вдруг выбежала другая фигура и бросилась на дорогу, словно норовя угодить под копыта Сьюви. Мэтью снова ощутил ужас, не сразу поняв, что у этой фигуры на голове перья, а одета она в сшитые между собой одеяла.

Индеец умудрился поймать поводья Сьюви и даже заставить ее остановиться. Лошадь попыталась встать на дыбы, но потерпела неудачу и начала лягаться, как разъяренный мул. Тем не менее, вскоре она немного успокоилась, чтобы Мэтью мог снова взять в руки поводья. Несколько раз ему пришлось приложить усилия, чтобы удержаться, потому что Сьюви недовольно дернулась. Совершенно измученная, она вздрогнула, фыркнула и зубами вырвала одно из перьев из головы индейца, и лишь после этого, наконец, угомонилась. Голова ее склонилась, и она, казалось, погрузилась в долгожданный сон.

Мэтью спешился, опасаясь, что трясущиеся ноги его не удержат. Так и вышло, и он распластался на этой проклятой дороге. Приняв, в конце концов, сидячее положение, он заметил, что к нему приближаются еще три индейца — все с луками и колчанами стрел. Во главе шел человек, несущий фонарь. Из головы у него торчало три пера, и в свете фонаря вид этого человека показался Мэтью изможденным. Он единственный не был одет в одеяла — на нем были солдатская куртка, красный плащ, темные бриджи и сапоги.

— Встать, — сказал он. — Ты можешь?

— Да. — Он и вправду попытался, но не смог. Ответ пришлось скорректировать: — Пока нет.

— Глупо так путешествовать.

— Да, — согласился Мэтью.

Воин с фонарем заговорил со своим соплеменником на родном языке. Диалект оказался удивительно певучим и красивым, хотя Мэтью не понял ни слова. По окончании разговора ему протянули что-то и предложили это съесть.

Кукурузный хлеб, — понял Мэтью, принимая угощение.

— Я видел вас. У Бэкеттов.

— Не меня. Двух других. Мы приходим не только за хлебом. В этот период мы приходим, чтобы убедиться, что Джоэль и Элла в безопасности. — Он снова обратился к своим соплеменникам.

Кто-то тем временем покачал перед Мэтью чем-то похожим на мочевой пузырь свиньи, из которой сделали бурдюк. Возможно, в другой раз Мэтью отказался бы, но сейчас с удовольствием попробовал индейское пиво — и неважно, во что его налили. Напиток буквально опалил горло, на глазах выступили слезы. Мэтью попробовал сделать второй глоток, но он вышел таким же обжигающим, как первый. И это было… чертовски хорошо.

— Что… что вы здесь делаете? — спросил Мэтью. Пиво, как ни странно, помогло его ногам окрепнуть.

— Видели, как ты уходил вчера на рассвете. Если б тебе удалось вернуться, это было бы… как это сказать по-английски? — Он замялся, подбирая правильное слово. — Любопытно.

У Мэтью забрали пиво.

— Но мы не стали идти за тобой слишком далеко. Так путешествовать — глупо.

— Я искренне с вами согласен, сэр. Спасибо за спасение наших жизней — моей и Сьюви. — Мэтью почувствовал, что скоро потеряет сознание, но старался держаться. — Вы говорили… «в этот период». Что вы имеете в виду?

— Время луны, — сказал воин, для наглядности указав на желтый диск в небе. — Они бродят во время полной