Мэтью постарался подобрать слова как можно тщательнее:

— Я полагаю, я потел бы меньше, окажи вы чуть больше гостеприимства.

Мардо фыркнул.

— Действительно, — согласился он. — Эй, Дэниел! Принеси-ка ему воды. — Один из мужчин немедленно встал и побежал исполнять указание. Мардо вновь нахмурился. — А теперь вернемся к делу. Зачем ты едешь в дом Валлока Боденкира?

— Я впервые слышу это имя.

— Но о доме слышишь явно не в первый раз. Так что? Кто-то в Нью-Йорке нанял тебя, чтобы ты стал его слугой?

— Могу я задать вопрос? — Мэтью решил продолжить, прежде чем ему ответят отказом. — Кто вы такие? И что здесь делаете?

— Это два вопроса! — возмутилась женщина. Ее глаза походили на два дула пистолета. — А два вопроса — это слишком много!

— Простите мое любопытство, мадам. Такова моя натура.

— Мадам! — хохотнула она. — Он назвал меня мадам, слышали? — Ее кривая улыбка увяла до отвратительной ухмылки. — Я уже и не помню, когда меня последний раз так называли.

Мэтью решил, что эти люди, должно быть, сбежали из лечебницы для душевнобольных. Возможно, повозка, в которой они ехали, сломалась, и они умчались в лес под защиту густой растительности…

Внезапно прямо перед его лицом материализовался чей-то череп. Мэтью вздрогнул и заметил, что череп перевернут, а отверстия для глаз и носа залеплены засохшей глиной.

Человеческий! — не успел испугаться Мэтью. Мигом позже он понял, что ему протягивают перевернутый череп животного, служивший здесь чем-то вроде чаши. Внутри этого отвратного сосуда плескалась вода. Мужчина по имени Дэниел предлагал ему попить.

Черт возьми, пить из чьего-то черепа? Эштон Мак-Кеггерс со своей коллекцией костей, вероятно, был бы в восторге от этой затеи. Но не Мэтью. Однако именно ему выпала возможность приобрести подобный опыт, и что-то подсказывало ему, что отказываться не стоит. Он взял череп дрожащими руками, но помедлил, прикоснувшись к кости губами.

— Всего лишь вода, — хмыкнул Мардо. — Из источника, что чуть дальше по дороге.

Мэтью рискнул и сделал глоток. Это действительно была вода. Он вернул череп в протянутые руки Дэниела и заметил, что у основания ладони этого мужчины торчит неаккуратный клочок густой шерсти. Не успел он рассмотреть подробнее, как и череп, и руки скользнули обратно в темноту.

— Валлок Боденкир, — повторил Мардо. — Зачем он тебе?

Момент истины.

Но, черт возьми, в чем же дело? Мэтью по-прежнему ориентировался на указания, которые давал ему фон Айссен, но… надо признать, дела приняли столь странный оборот, что стоило подумать о сохранении собственной жизни. Потому что, видит Бог, для этого сборища жизнь Мэтью Корбетта не стоит ни десяти фунтов, ни даже десяти пенсов.

— Я жду, — напомнил Мардо. Он вдруг резко вздрогнул, как будто что-то причинило ему боль, и потер левое плечо.

— Мне ничего не известно о Валлоке Боденкире, — ответил Мэтью. — Но если так зовут человека, который живет в доме в конце этой дороги, то меня нанял его брат, и мне не дали свободы разглашать подробности задания.

Несколько секунд Мардо молчал. Он перестал потирать плечо и наклонился вперед, сжав руки в кулаки.

— Не дали свободы? Свобода. Интересное слово ты выбрал, не находишь? Если бы Боденкир добился своего, это понятие обратилось бы в ничто, стало бы невыполнимой мечтой. Мы — единственное средство защиты для Бостона, Нью-Йорка, Филадельфии, Чарльз-Тауна… для всех колоний! Единственное средство против потери свободы. Точнее, против того, чтобы эту свободу попросту выкрали посреди ночи. Если ты действительно ничего не знаешь об этом… гм… существе — а похоже, что ты говоришь правду, — то я скажу тебе вот что: мы — своего рода солдаты. Мы ведем войну против нашего злейшего врага. Эта война длится уже несколько поколений, и она не может закончиться, пока все Боденкиры этого мира не будут полностью уничтожены. Мы здесь, чтобы… — Он вынужден был замолчать. Его нижняя челюсть вдруг резко выдвинулась вперед, как будто что-то сорвало ее с суставов. Пока Мэтью в ужасе наблюдал за этим зрелищем, Мардо обеими руками вправил выскочившую челюсть.

— Тебе не следовало выезжать на эту дорогу, — наставническим тоном сообщил он. — Здесь не место для твоего вида.

Мэтью мучило множество вопросов, и он не знал, с какого начать. Должно быть, выражение лица выдавало его, потому что Мардо расщедрился на продолжение истории:

— Мы заточили его в том доме. И уверены, что он не может передвигаться по реке — в противном случае за ним бы уже прислали лодку. О, да, нам известно, что у него есть пособники, которые в отличие от него могут свободно перемещаться, но до Боденкира им не добраться, хотя для них это вопрос жизни и смерти.

И снова это сочетание, — подумал Мэтью, — вопрос жизни и смерти.

— Дорогой он тоже не может воспользоваться, — продолжил Мардо. — Тут мы поймаем и убьем его. И всю его секту. Сдерживание — лучшая стратегия на данный момент, так что мы продолжаем держать его в ловушке в том доме. Это длится уже, — он задумался, подсчитывая время, — лет двадцать.

Мэтью услышал дрожь в собственном голосе, когда переспросил:

— Двадцать лет?

— Мы выживаем, — продолжил Мардо, будто не сочтя нужным повторять уже сказанное. — Ты говоришь, у тебя есть задание? У нас тоже. Так что ты расскажешь нам, что такого должен ему передать, ясно?

— Но я… я не… — Мэтью помотал головой и выпалил: — Люди, вы, что, безумцы?

— Единственное безумие — это позволить такому монстру, как Боденкир, выбраться на волю и вернуться в нынешнюю цивилизацию. Мы наблюдаем за домом, но поместье там большое. Нам известно, что он расставил множество ловушек, поэтому нам приходится держаться оттуда на расстоянии. Если б мы знали, где остальные члены его секты проводят свои дни, мы убили бы их, пока они беспомощны, чтобы ни одно человеческое ухо не смогло расслышать их крики, с помощью которых они связываются даже со своими сородичами за океаном. Подумать только, их тысячи! И все готовы объединиться в борьбе против нас. Если