Обе румынские королевские армии бежали, обгоняя собственный визг.

Вся калмыцкая степь по пути их безумного бегства была усеяна трупами.

Как трупы, стояли по перелескам обгорелые румынские пушки-колотушки, не способные и в нормальном своем состоянии причинить какой-нибудь вред советским танкам. А по оврагам бродили лошади-доходяги, все тащившие за собой покореженные военные каруцы.

Главный румынский штаб был покинут с такой поспешностью, что на вешалках все еще оставались офицерские шинели, а на столах – груды секретных документов.

Те, кто не успел убежать, сдавались в плен. Просто поднимали руки и кричали: «Гитлер капут! Антонеску капут!»

Пленных собирали в колонны и отправляли в тыл. Но, по правде сказать, многих все-таки расстреливали, видимо, не могли устоять – накипело!

За четыре дня обе румынские армии, «державшие фронт» на флангах, были полностью уничтожены.

И уже 23 ноября передовые части советского Юго-Западного встретились с танками Сталинградского и замкнули кольцо вокруг основной группировки германских войск. В кольце оказалась прославленная 6-я немецкая армия и большая часть 4-й танковой, общей численностью в 330 тысяч человек.

А 2 февраля 1943-го Сталинградская битва была окончена.

Бóльшая часть германских войск была уничтожена, а оставшиеся в живых сдались в плен. Вместе с ними позорно поднял руки и один из лучших военачальников Гитлера, генерал-фельдмаршал Паулюс.

И мир вдруг понял, что произошло что-то огромное судьбоносное, что это не просто одна случайная победа «русского медведя», нет – это Великий Маятник Истории уже качнулся в другую сторону.

Потери гитлеровцев были огромными: две тысячи танков, три тысячи самолетов, десять тысяч орудий и около миллиона человек, сложивших головы во имя преступных целей своих безумных вождей.

Среди погибших были и 158 850 румынских солдат и офицеров. Все они остались лежать непогребенными на мерзлой земле в бескрайних просторах калмыцких степей.

Эта цифра, может быть, кажется не такой уж значительной на фоне общих потерь этой войны, но если добавить к ней еще и те 30 тысяч, которые сдались в плен, то окажется, что румыны потеряли 87 % войск.

До Бухареста сумела добраться лишь горсточка «героев Сталинграда», и среди них, на удивление, два командующих королевскими армиями – генералы Петре Думитреску и Константин Константинеску.

Оба эти уже не молодые, шестидесятилетние, генералы пережили войну.

Правда, генерал Константинеску после трагедии Сталинграда был отправлен в отставку, а вот генерал Думитреску, который первым принял на себя удар «медведя», продолжал воевать и даже в конце войны успел повернуть оружие и сражаться плечом к плечу с тем же самым «медведем» против «немецких камарадов».

Поражение гитлеровцев под Сталинградом потрясло весь мир и повергло в ужас Германию и ее союзников.

Никогда прежде за всю человеческую историю не было столь страшной одновременной гибели такого огромного числа солдат. Никогда прежде за всю человеческую историю не сдавалась в плен целая многотысячная армия во главе с генерал-фельдмаршалом.

Гитлер впал в тяжелую депрессию.

У него начались спазмы в желудке и тяжелые головные боли, заставлявшие его глотать ежедневно более 30 различных пилюль шарлатана Морелля.

Генерал Гейнц Гудериан, который не видел фюрера с декабря 1942-го, вспоминает, что феврале 1943-го перед ним уже был совершенно другой человек: «…его левая рука дрожала, спина горбилась, остановившийся взгляд, на щеках красные пятна… он был подвержен вспышкам гнева и, как следствие, принимал необдуманные решения…»[17]

Несмотря на то что масштабы «Сталинграда» тщательно скрывались, вся страна переживала эту катастрофу, говорила и думала только об этой катастрофе.

Сотни тысяч семей не знали, какая судьба постигла отцов их и сыновей, и эта неизвестность была хуже всего, была ужаснее самой ужасной правды.

Волна слухов захлестнула Германию и достигла таких гигантских размеров, что буквально парализовала страну.

Нужно было вернуть население к действительности, и Гитлер, видимо, по совету психологов, объявил… траур.

Траур по погибшим «героям Сталинграда».

По «погибшим героям» траур во время войны обычно не объявляют.

Герои на то и герои, чтобы «геройски погибать».

Недаром французы говорят: «A la guerre, come a la guerre» – «На войне как на войне».

Но на этот раз траур все-таки объявили.

Расчет был прост: поплачут, и за работу!

Траур продолжался три дня. Три дня закрыты были кино, театры и рестораны. Три дня почти непрерывно звонили колокола…

Говорят, что Гитлер и сам был в глубоком трауре.

Ну конечно, Гитлер был в трауре. Он скорбел, но… простите… не по «героям Сталинграда». Он скорбел по своей погибшей мечте, по померкшей славе своей непобедимой армии.

А еще он скорбел по фельдмаршалу Паулюсу.

Да-да, по живому фельдмаршалу Паулюсу, который позорно сдался в плен, вместо того, чтоб хотя бы из любви к нему, фюреру, застрелиться.

Гитлер так сильно скорбел, что буквально впал в ступор…

А вот Антонеску даже не пробовал выглядеть скорбящим.

По ком, скажите на милость, он должен был скорбеть?

По немцам? По фельдмаршалу Паулюсу?

Да ведь этот, с позволения сказать, фельдмаршал и пальцем не пошевельнул, когда большевистские танки крошили румынских солдат!

И если Гитлер после Сталинграда впал в ступор, то Антонеску обуяла какая-то невероятная жажда деятельности.

Главным ее направлением была попытка как можно скорее… лучше всего немедленно!.. отшпилиться от этого ненормального фюрера, который явно проиграл войну, и перейти на сторону победителей.

Каких победителей?

А вот это как раз и не важно!

Это могут быть и западные державы, а может быть и… Россия.

Ну да, большевистская Россия.

И даже конкретно, Сталин! А почему бы и нет?

Прежде всего по приказу Антонеску «милый друг» Михай, через своих эмиссаров в Швейцарии, Португалии, Испании, Турции, Швеции, проводит зондаж возможности заключения сепаратного мира с Англией и США. Тогда же и с теми же предложениями он обращается в Ватикан, используя для этой цели свои личные отношения с папским нунцием монсеньором Андреа Кассуло.

Зондаж был настолько торопливым и грубым, что немедленно стал притчей во языцех во всех столицах мира.

Американская газета «Chicago Dayly News» от 23 июля 1943-го совершенно открыто сообщала, что «правительство Антонеску… обращалось к папскому нунцию в Бухаресте с просьбой информировать американских и английских дипломатов о мирных предложениях Румынии».

И этим дело не кончилось.

Говорят, что Михай инкогнито ездил в Рим и там, встретившись тайно с папой Пием XII, предложил святому отцу чисто торгашескую сделку: в обмен на помощь в заключении сепаратного мира обращение всей православной части румынского народа, около 12 миллионов «заблудших душ», в католичество.

Предложение было, конечно, заманчивым, но святой отец, видимо, его не принял. Зато об этих «оригинальных румынских идеях» узнали в Берлине и