– Этот – в лесу, – ответила Лиза. – В Подмосковье. Я с удовольствием составлю тебе компанию для прогулок. Если ты хочешь. Но для начала я все же предложила бы тебе узнать больше о современном обществе. Мы подготовили несколько обучающих фильмов. Может быть, ты посмотришь их? Это может пригодиться. Вряд ли нам встретится полиция, но все же… Документами мы тебя снабдим, а поисковый чип вставлять ни в коем случае не будем – нам как раз нужен человек, которого нельзя засечь стандартными средствами слежения…

– Давай посмотрим фильмы, – согласился я. – А потом погуляем. Кто же откажется от общества такой милой и прекрасной спутницы?

Как ни странно, Лиза покраснела и смущенно потупилась.

* * *

Сквозь листву летнее солнце грело мягко. От земли шел пар, даже в легкой одежде было душновато. Лиза, которую в комбинезоне защитного цвета трудно было различить на фоне листвы, с хрустом наступала на сухие сучки, шумно отстраняла ветки, смеялась и громко разговаривала, полностью нарушая маскировку. Я почему-то чувствовал себя будто на вражеской территории. Девушка немного ознакомила меня с предстоящей работой, и я прикидывал – каково это, скрываться от властей?

– Почему ты участвуешь во всем этом? – спросил я у Лизы, когда мы обсудили последние моды планеты и вскользь коснулись образа жизни современных людей. – Из того, что вы мне рассказывали, я понял, что риск при захвате ГигаТЭЦ очень велик. Не для исполнителя – для всего человечества…

Молодые бойцы, «соратники» обрисовали мне ситуацию только в общем. Однако же было ясно, что проект их грандиозен.

– Но ведь кто-то должен? – обезоруживающе улыбнулась девушка.

– Зачем? Разве тебе плохо живется?

– А я хочу, чтобы хорошо жилось всем. Хочу, чтобы наша страна шла в будущее с гордо поднятой головой. Чтобы мы смогли запускать свои исследовательские аппараты к звездам так же часто, как и американцы. Чтобы расширились возделываемые территории на севере. Мы ведь можем установить там устройства подогрева… Разве ты этого не хочешь?

Я не ответил. Разве можно на такой вопрос ответить отрицательно? Дело ведь только в цене, которую лично ты согласен за все это заплатить…

– Вот вы говорите, у меня нет чипа, по которому меня можно отследить… И что, это достаточное основание для моего воскрешения? Не проще ли было попытаться удалить чип у кого-то из ваших соратников?

Лиза покачала головой:

– Не проще. – Она немного помолчала, глядя себе под ноги. Потом повернулась ко мне. – Знаешь, меня считают у нас в отряде отчаянной. А на самом деле такая трусиха… Я вот что хочу сказать: наше общество больно. Каждый дрожит за свою жизнь, за безопасность. Даже те, кто входит в тайные организации. Для большинства это – способ пощекотать нервы. Или реализация каких-то личных целей, планов…

– И какие же планы у твоих соратников?

– Кто-то хочет разбогатеть. Кто-то – найти любимого человека. Кто-то – почувствовать себя гладиатором. Кто-то просто мечтает о власти…

– А чего хочешь ты?

– Я хочу жить полной жизнью. Иметь немножко денег, немножко власти, чуть больше любви. И чтобы все вокруг были при этом счастливы!

Темные волосы девушки растрепались. Она запыхалась, устала и поглядывала как-то чересчур ласково, с долей лукавства. Может быть, она надо мной смеется?

– И мы считаем, что ты сможешь преодолеть все трудности, связанные с реализацией проекта, который разработала центральная организация, – добавила Лиза после паузы.

– Почему? Так гласят пророчества?

– Так показывают расчеты. Вдали захрустели ветки. По лесу пробирались несколько человек.

– Твои соратники? Ищут нас? – спросил я.

– Где?

– Вон там.

Я показал рукой, и девушка только теперь услышала шаги. И сразу побледнела.

– Нет. Вряд ли. Макс бы сначала позвонил. Да и откуда он может знать, что мы здесь? Мы ведь бродили где придется.

– По поисковому чипу, – подсказал я.

– Им могут пользоваться только государственные структуры, – объявила девушка.

И в это время на другой край небольшой поляны вышли двое мужчин в черной форме.

– Полиция! – ахнула Лиза.

А один из полицейских, заметив нас, словно бы даже подпрыгнул от радости.

– Стойте, граждане! – громогласно закричал другой. – Предъявите ваши идентификаторы!

Даже лесному ежу было ясно, что меня сейчас заметут. Ведь ни идентификатора, ни поискового чипа, ни даже старого просроченного паспорта советского образца при мне не было.

– Убегаем? – обратился я к Лизе.

– Сопротивление закону… – прошептала девушка. – Конечно, убегаем! Мы ведь даже не переоделись!

Мы повернули к лесу и попытались скрыться за деревьями.

– Стойте, террористы! – раздалось сзади. – Мы применим спецсредства!

Есть ли у них при себе оружие или нет, об этом я раздумывать не стал. Какая разница?

Лиза бежала очень медленно. Тяжелые армейские ботинки были хороши для ходьбы по болотистым местам, но уж очень тяжелы. Вскоре стройные, не очень-то мускулистые ноги девушки начали заплетаться. Сам я бы мог бежать гораздо быстрее, но не оставлять же ее в лесу? Даже если за нами гонятся не бандиты, а полицейские. Кто знает, какие у них нравы.

Более шустрый полицейский, длинный, лет тридцати, был уже в двух метрах от нас. В руке он держал короткую дубинку с раздвоенным кончиком. Ударить сильно такой дубинкой вряд ли ударишь. Скорее всего, электрошоковое оружие.

Три прыжка – полицейский оказался возле Лизы и прикоснулся дубинкой к ее ноге.

Девушка жалобно закричала и рухнула лицом вниз.

Ах ты гад! Да разве можно так обращаться с женщинами? Я сделал шаг вперед, навстречу высокому полицейскому. Второй, очень крепкий, но тяжелый, отстал.

– Станьте на колени и поднимите руки! – приказал страж порядка.

Или бандит в форме. Вилка его трубки смотрела мне прямо в грудь. Наверное, Лизу он задел по ноге случайно – метил выше. Парализация в области груди была более надежной. Терялось дыхание, после этого уже не побегаешь.

Я бросился на полицейского. Терять мне было нечего – если поймают, уничтожат как подопытный образец. А девчонку жалко – из-за меня вся жизнь пойдет насмарку.

Дубинка полицейского уперлась мне в грудь. Взрыв боли, меня бросило на землю, я пытался вдохнуть и не мог. Тело ломало и корежило от боли, но двигаться я мог. Мгновение – и я из положения лежа ударил полицейского по ноге. Тот не ожидал сопротивления и тоже рухнул на землю. Вырвав электрошоковую дубинку, я ткнул ею полицейскому куда-то в спину. Тот вскрикнул и отключился. Ага, значит, использовать свое гуманное оружие – всегда готов, а испытать его действие на себе – слабо?