В конце концов он заговорил.

— Мы не будем ему платить.

— Он сказал, что убьет Гэри, если мы обратимся в полицию.

— Не беспокойся. Мы не будем обращаться в полицию.

— Ты не можешь просто проигнорировать его звонок.

— Гэри все еще тебе небезразличен?

— Нет. Я уже сказала тебе, что мы выпили, мне стало плохо и…

— Ты действительно думаешь, что я поверю этому?

— Да. Потому что это правда.

— Ты бы на моем месте поверила?

Она задумалась. Он воспользовался ее нерешительностью.

— Неужели над этим вопросом стоит так долго размышлять?

— Кевин, давай не будем сейчас думать только о нас с тобой и обо всех наших проблемах. Гэри в опасности. Прежде всего нам нужно подумать именно об этом.

— Он преследовал тебя, если ты еще помнишь. Две минуты назад ты сказала, что он украл твой компьютер.

— Я считала, что это он украл его. Но после того, что произошло, я уже не уверена. А также я не уверена в том, что та роза на моем шкафу была от него. Каждый раз, когда я спрашивала его, он отрицал это. Вполне возможно, он просто забыл обо мне, когда я ушла из его квартиры. Получается, что это я преследовала его со своими ложными обвинениями.

— Звучит так, будто у тебя сохранились к нему какие-то чувства.

— Я просто хочу поступить правильно.

— И что же, по твоему мнению, необходимо сделать?

— Мы должны позвонить в полицию.

— Давай не будем пороть горячку. Нужно все хорошо обдумать.

— Мы не можем делать вид, что ничего не случилось. А если эти угрозы вполне реальные? Ведь Гэри могут убить.

— Его никто не собирается убивать.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что это он.

— Что?

— Похититель и есть Гэри. У кого еще могут быть твои фотографии в голом виде? Там был еще кто-то?

Пейтон задумалась.

— Я об этом совсем не подумала.

— Неужели ты не понимаешь? Он инсценировал свое похищение.

— Но для чего?

— Потому что он подонок, да к тому же ты игнорируешь его. Ты рассказала ему, что я тебе изменил, потом вы вместе напились в баре и ты провела ночь в его квартире. Потом ты сказала, что ошиблась насчет меня, что я не изменял тебе и мы с тобой помирились. Ведь ты сама призналась, что эта новость просто вывела его из себя и он чуть не устроил скандал прямо в больничном кафетерии. Он к тебе неравнодушен, а ты сначала заморочила ему голову, а потом бросила — второй раз в жизни, и оба раза ради меня. И сейчас таким вот способом он пытается заставить нас заплатить. Он хочет вытряхнуть из нас денежки.

— Но к чему это странное похищение? Он мог бы попросту шантажировать меня.

— В этом-то и состоит его хитрость. Если бы он пришел к тебе и сказал: «Гони десять тысяч долларов, или я расскажу твоему мужу, что мы с тобой занимались сексом», — то загремел бы в тюрьму за вымогательство. А трюк с похищением защищает его от подобных неприятностей. Если ты заплатишь этот странный выкуп, то он просто прикарманит денежки. Если ты позвонишь в полицию, то он сделает вид, что его действительно похитили. В этом случае ему не понадобится вымогать у тебя деньги явным образом, ведь ты можешь записать разговор на пленку, а потом пойти с этой записью к прокурору и потребовать засадить его в тюрьму по обвинению в вымогательстве.

— Мне кажется, что такой сложный план мог придумать только юрист, но не Гэри.

— Вполне вероятно, что он умнее, чем ты о нем думаешь.

— Но я не хочу ошибиться.

— Чего от тебя потребовал звонивший?

— Он хочет, чтобы через два дня я собрала всю сумму денег. Он сказал, что позвонит.

— Прекрасно. Когда позвонит в следующий раз, скажи ему, что ты во всем призналась мужу. Скажи, что я совершенно спокойно воспринял эту новость.

— Кевин, прекрати. Тебе совершенно не о чем волноваться. Я не изменяла тебе.

— Это не имеет отношения к делу.

— Как ты можешь такое говорить?

— Потому что я счастлив, что ты не изменяла мне. Если ты все же изменила, то я прощаю тебя, оттого что люблю. Все до смешного просто.

Ей очень хотелось, чтобы он верил ей. И то, что он настолько сильно любит ее, что готов простить даже измену, вселяло надежду. Или это были просто слова?

— Все так запуталось! — вздохнула она.

— Мы это можем легко распутать. Когда похититель снова позвонит, чтобы получить выкуп, то скажи ему, что Гэри Варнс не стоит и десяти центов, не говоря уже о десяти тысячах долларов.

— Я все же хочу обратиться в полицию.

— Прошу тебя, пожалуйста, забудь о полиции.

— Я не хочу, чтобы кто-то пострадал.

— Никто и не пострадает. Уверяю тебя, никто никого не похищал. Гэри сам все сделал.

Их взгляды встретились. Пейтон закрыла глаза, и Кевин погладил ее по лицу. Всего несколько раз в жизни она видела у него такое выражение. Оно означало, что он уже принял решение.

— Ты злишься, — сказала она.

— Да. Но я руководствовался вовсе не злостью.

Пейтон перевела взгляд на телефон. Ее охватывал ужас, когда она думала, что через два дня снова позвонит похититель и ей придется сообщить ему их решение.

— Надеюсь, ты прав, — тихо проговорила она. — Господи, я очень надеюсь, что ты прав.

Кевин ощущал себя ни на что не способным. Даже если бы его не истощила бессонница, он все равно не мог бы ни о чем думать.

Ему стоило больших усилий делать вид, что он внимательно и сосредоточенно слушает. Вот уже несколько часов шло заседание одиннадцати юристов, которые представляли четырех разных подзащитных в деле об общенациональном групповом иске потребителей. Слава Богу, говорили в основном двое юристов из Нью-Йорка. Они всеми возможными способами пытались отсрочить судебные слушания по этому делу, причем настолько, чтобы судья, который постоянно придирался к ним, стремясь загнать их в угол, успел умереть от старости, хотя тому было на вид не более тридцати пяти.

На обед он заказал себе бутерброд и в полном одиночестве съел его в своем кабинете. Бутерброд оказался совершенно безвкусным. Так, ни то ни се, как старая жевательная резинка, это и едой-то нельзя было назвать. Наверное, опять забастовка работников питания. А может быть, все дело в нем самом. Скорее всего, это общая потеря чувствительности. В первую очередь, из-за подсознательного чувства вины. Потом притупились и все физические ощущения. К утру он чувствовал себя просто каким-то зомби, совершенно не ощущая угрызений совести. Таковы, наверное, последствия привычки постоянно лгать.